— Чапа! — вновь попыталась поговорить со мной Тома.
— Не разговаривай, быстро выдохнешься, — посоветовал кто-то из рядом бегущих.
Чтобы слышать друг друга на бегу, нужно говорить громко. Мы не одни. У Томы снова не получилось задуманное, и она с неожиданной злостью рванула вперед.
С выжженными сухотой глотками, взвинченные и неимоверно усталые, сразу по возвращении бросились к чаркам и тазикам умывальни. Некоторые умчались в уборную. Умываясь, я терпеливо дожидался, когда туалет освободится. Не хотелось попадать в неприятную ситуацию. Надо сказать папринцию насчет отдельного туалета. Или разрешить ходить, куда он сам ходит. Можно же в виде исключения сделать для меня такую малость, раз оставили с девочками.
— Чапа, будь осторожен, — успела шепнуть Тома прямо на ходу, выбрав миг, когда рядом никого не оказалось. — Карина сказала…
В это время последняя девочка покинула уборную.
— Прости, — извинился я, убегая внутрь.
Тома, конечно, за мной не пошла, как бы ни хотелось сказать недосказанное.
— Завтрак!
Не успел выйти, как толпа понесла меня к столам кухни. Расселись, ложки старательно застучали, челюсти принялись с удовольствием молоть и дробить, горла проглатывать и требовать еще. Тома сидела сама не своя. На вкус не обращала внимания. Жевала машинально, как корова на лугу. Глотала через силу. Завершился прием пищи новым совместным декламированием.
— Молитву возвышения, — скомандовал дядя Люсик, — или как вы говорите, возвышенку. Алле хвала!
— Алле хвала! Алле хвала! Алле хвала!
Как с заповедями, дружный хор принялся отчеканивать, четко разделяя каждую фразу, как бы высекая ее в скрижалях памяти, если такие есть.
— Я отдаю жизнь и мысли Алле-возвысительнице, да простит Она нас и примет.
— Я берегу честь и репутацию, ведь потом они сберегут меня.
— Я забочусь о своем здоровье, ведь потом оно позаботится обо мне.
— Я помогаю окружающим, ведь потом они помогут мне.
— Я воздаю выше необходимого Алле-всесвидетельнице, творительнице миров и воительнице умов, да простит Она нас и примет, и наступит время, когда воздастся мне.
— Как Она создала наш мир, так и я во славу Ей создаю себя.
— Я не ною и не жалуюсь. Я пересиливаю.
— Я не прошу. Я действую.
— Для меня нет невозможного. Трудно — да, долго — может быть, но не невозможно.
— Я слушаю умных, но верю только верным. В этом состоит мудрость.
— Я никогда, никогда, никогда не сдаюсь.
— Меня можно убить, но нельзя сломать.
— Я так живу и примером учу детей. Алле хвала! Алле хвала! Алле хвала!
Кто-то из мелких весело втиснул:
— А если я еще маленькая, и у меня нет детей?
Дядя Люсик не поставил выскочку на место, как сделал бы на его месте любой учитель, а добродушно разъяснил:
— Пример — он для всех. Дети бывают не только свои. Вы сами еще дети. Будьте примером для своих соратников и для чужих детей. Алле хвала!
— Алле хвала! — еще раз гаркнули все.
— Теперь прошу на выход.
Дядя Люсик вывел нас из-под крыши.
— Войник, преподаватель боя, сейчас у цариссы, — сообщил он, когда все построились снаружи. — Предлагаю провести занятие Аглае, она лучшая в потоке. Берите инструмент, приступайте. За дисциплину отвечает старшая по возрасту — Карина.
Он ушел. Не получилось сказать насчет туалета. Подойду после занятия.
Инструментом папринций назвал деревянные мечи с достаточными крестовинами, чтоб не покалечить руки. Я взял один, покрутил в запястье. Удобный. Только легкий, потом трудно будет перейти на настоящий.
Аглая выступила вперед:
— Готовы, недоучки и недомерки? Тогда начнем. Обучение строится в три этапа. Первый — подковаться технически. То есть, выучить приемы, овладеть искусством боя. Второй — научиться готовности сделать трупом или инвалидом другого человека, невзирая на его личность и приближенность к вам. Третье — достаточно много упражняться в первом и втором.
— Как-как ты нас назвала? — с высоты возраста и опыта желчно осведомилась Карина.
Ее глаза застил гнев. Но не бессмысленный и беспощадный, как в схватке в моей комнате, а умело спрятанный, придерживаемый до нужного момента.
Ученицы зашептались.
— Желаешь проверить? — упала следующая фраза Аглаи.
Я заметил, что ее повсеместно выделяют, превозносят. Не сторонятся, но чуточку заискивают. Возможно, завидуют. Кто же она такая: естественно появившийся лидер или очередная именитая пустышка?
Карина вышла вперед. Меч прокрутил свистящие восьмерки, погрузив владелицу в защитную сферу. Выдвинув левую ногу, девушка встала боком, деревянное «лезвие» выставилось над головой острием к противнице.
Аглая усмехнулась и напала прямо из положения, в котором стояла: меч опущен, тело обращено к врагу.
В два стука все было кончено. Карина взревела, схватившись за макушку, а мы даже не поняли, что произошло.
— Прежде, чем попасть в школу, — прохаживаясь возле поверженной, сообщила Аглая, — многие годы со мной занимались лучшие мастера по всем видам оружия. Советую новеньким прислушиваться к моим советам.
В ее поле зрения попал мой язвительный взгляд. Ненавижу хвастунов, даже если действительно что-то умеют. Я вот самый умный, но не выпячиваю же?
— Чего пялишься? — раздалось в мою сторону. — Не веришь — проверь.
