Зимняя жатва - [103]

Ему подумалось, что он мог бы оставаться здесь целый век, наблюдая, как пулеметная очередь ливня превращает придорожную пыль в пористый шоколад. Позже, когда вырастет, он обязательно станет смотрителем маяка.

Было совсем черно, словно уже наступила ночь, и только молнии, раскалывающие небо над лесом, на краткий миг озаряли местность голубоватым сиянием.

И тут Жюльен его увидел. Между двумя дубами притаилась человеческая фигура, смутно вырисовывающаяся в потоках проливного дождя. Призрак. Он был там, на опушке леса, почти не скрытый деревьями. Вспышки молний на мгновение вырывали из темноты его мертвенно-бледное лицо и одежду с синеватым отливом. Он и не пытался спрятаться, даже наоборот, старался, чтобы его заметили. Призрак стоял неподвижно, как часовой, и ружье его отбрасывало серебряные блики. Жюльен резко выпрямился, бессознательно приняв ту же позу, что и человеческая фигура, находившаяся по другую сторону дороги.

Призрак смотрел прямо на него, и глаза его на бескровном лице чернели огромными кругами. Жюльен сразу узнал фуражку, охотничью куртку с кожаной отделкой и густые усы, почти полностью скрывавшие верхнюю губу.

Это был Матиас Леурлан, якобы убитый его матерью, — явившийся с того света мертвец, которого упавшая яхта превратила в месиво из костей и крови. Постаревший, исхудавший, как после долгого поста, он стоял, согнув под дождем плечи и вцепившись прозрачной рукой в ремень ружья. Жюльен сжал кулаки и приказал себе оставаться на месте. Интуиция подсказывала, что ему нечего бояться: Матиас не вскинет ружье, чтобы его застрелить, не перейдет через дорогу и не заговорит с ним. Ничего не произойдет, кроме этого безмолвного противостояния, которое становилось похожим на тайное сообщничество.

Сын Адмирала словно говорил ему: «Теперь ты все знаешь… Пришлось ждать, когда Клер уйдет из дома, чтобы тебе показаться. Со дня приезда я наблюдаю за каждым вашим шагом. Это мой взгляд ты часто чувствовал затылком в течение последних месяцев. И капрала убил я — нечего ему делать на моей земле! Вы оба принадлежите мне, как домашние животные, и я смотрю на вас из леса, как посетители зоопарка смотрят на клетки со зверьем. Вам нечего бояться, пока вы не нарушите договоренности… но если в доме появится чужак, я убью его, а вам воздам по заслугам. Ночью, когда вы спите, я пробираюсь по коридору, открываю двери и смотрю, слушаю ваше дыхание, стоя у изголовья, а вы ни о чем не догадываетесь. Тысячу раз я мог без труда убить вас, застрелить, как куропаток. Ты обязан это знать. Следи за матерью, не дай ей свернуть на ложный путь. Стань моим союзником — вот условие, при котором я сохраню вам жизнь. Помни: я всегда рядом, у тебя за спиной. Пусть это будет нашей тайной».

Внезапно Матиас отступил на несколько шагов, исчезнув за деревьями. Когда молния вновь пронзила небо, на краю дороги уже никого не было, и Жюльен подумал, не привиделось ли это ему во сне. Он бросился под жесткие струи дождя, сбежал по ступенькам и пересек сад, увязая в жидкой грязи. Неужели у него помутился рассудок? Да нет, он видел Матиаса, видел! Мертвенно-бледной вспышки молнии хватило, чтобы осветить знакомое лицо, и сомнений не оставалось. Это не были ни Бенжамен Брюз, ни Рубанок, пытавшиеся его разыграть, а Матиас Леурлан собственной персоной, давно умерший и погребенный. Матиас-охотник, с гневно горящими глазами.

Перебегая скользкую дорогу, Жюльен чуть не растянулся во весь рост. Измученный неистовым бегом под дождем, он вскоре достиг опушки леса. Там, где только что стояло привидение, в раскисшей почве остались глубокие следы от охотничьих сапог. У мальчика перехватило дыхание. Значит, ему не померещилось.

Жюльена зашатало, и он схватился за нижние ветки деревьев, чтобы не упасть. Его так трясло, что дальнейшее преследование исчезнувшего призрака становилось невозможным. Да и что он мог ему сказать? Отныне между ними все было ясно — договор заключен, оставалось только выполнять его условия.

Его вынуждали постоянно следить за Клер, приучить ее к одиночеству. И если однажды матери взбредет в голову привести мужчину, он обязан их разлучить. Изображая домашнего тирана, он должен убедить мать, что не потерпит в доме чужака. Лишь на таких условиях призрак их пощадит.

«Матиас избрал такую форму мести, заставляя меня исполнять его роль, — думал мальчик, вонзая ногти в мокрую дубовую кору. — Он прекрасно знает, что, притворяясь ревнивцем, я очень скоро вызову у матери неприязнь. С годами мое сходство с Леурланами усилится, и в конце концов она меня возненавидит. Так ему легче со мной разделаться…»

Им придется научиться жить вдвоем, вдали от остального мира. Клер будет навеки приговорена к монашеству, а их дом превратится в застенок с невидимым тюремщиком, готовым в любую минуту выплыть из тени, станет адом, управляемым скрытым механизмом, о котором никто не подозревает.

Он постарался встряхнуться. Неужели действительно безумие? Кем он себя вообразил? Героем романа ужасов? Нет, нельзя поддаваться не в меру разыгравшемуся воображению! Но ведь он знал, знал…

Мальчик сбросил с головы капюшон, подставил пылающее лицо под ледяные струи дождя, и это сразу принесло ему облегчение.