Зимняя ночь - [7]

- Мы хорошо, а ты? Вчера с девочками играли в прятки. Я спряталась за дерево, и меня укусила пчела. Прямо в нос. Он так опух! На грушу стал похож. Я стеснялась во двор выходить. И сейчас еще опухоль не прошла. Вот потрогай...

Адиль попробовал нащупать в темноте нос Мансуры.

- Сильно не дави, больно... - Мансура взяла руку брата и поднесла к носу.

- Ого, распух! И не ухватишься.

Тетушка Сона позвала ребят в дом. Переступив порог, Адиль зажмурился от яркого света. Действительно, укус пчелы сильно обезобразил лицо Мансуры. Распухший нос отливал лиловым цветом.

Адилю понравилось простое убранство дома. Пол был устлан старенькими паласами, стены аккуратно побелены. В углу маленький столик, на нем - стопки книг, тетради, чернильница, ручки, карандаши. Над, столом расписание, разрисованное по краям пестрыми цветами, и календарь. Посреди комнаты круглый стол, покрытый зеленой скатертью, два новеньких стула, недавно купленные. Слева у двери - кованный сундук, на нем - постелыные принадлежности: тюфяки, одеяла, подушки.

Адиль с любопытством разглядывал комнату. Подошла Мансура.

- Ну, как, нравится тебе у нас? - и, не дождавшись ответа, быстро-быстро затараторила:

- Мама, может, Адиль проголодался? Я сварила яйца. Половинку съела, а другая осталась. Пусть Адиль поужинает. Если мало, я еще сварю. А ты сама будешь, мамочка?

- Помолчи, болтушка! - мать нахмурилась. - Я все сама приготовлю.

Мансура умолкла, но не надолго. Через минуту она опять трещала, как кузнечик.

- Мамочка, зарежь для Адиля ту желтую курицу. Ну что тебе стоит? Зарежь желтушку. Мы так давно не видели Адиля! Мама, а мамочка! Так зарежешь? Пойти, поймать ее?

Казалось, девочка может говорить до бесконечности.

Мансуре недавно исполнилось восемь лет. Это была худенькая девочка, круглолицая, большеглазая, с тоненькими косичками, похожими на крысиные хвостики. Выгоревшая на солнце мальчиковая майка было порвана в нескольких местах, из чего Адиль заключил, что сестра большая шалунья.

После ужина Мансура сказала:

- Отдаю тебе свою кроватку, сама лягу на полу.

Адиль попытался возразить, но молодая хозяйка настаивала:

- Нет, нет, все будет, как я сказала. Спи на моей кровати.

Стоило девочке лечь, как она тотчас заснула мертвым сном. Адиль подумал, что сестра не проснется и к полудню следующего дня. Но он ошибся, уже на рассвете комната огласилась щебетаньем Мансуры.

- Адиль, проснись! Сейчас мама будет резать желтую курицу. Вставай, посмотрим, есть ли у нее в животе яйцо?

Адилю очень хотелось спать, но он пересилил себя и сел в кровати, облокотившись на подушку.

Из окна открывался чудесный вид на море. Только что взошло солнце. Бескрайний водяной простор сверкал, как огромное зеркало. Песчаный берег, казалось, был выложен серебряной бумагой. Белогривые волны, напоминающие издали чаек, в исступлении рвались вперед. Адилю даже показалось, что еще немного, и они затопят огород под окном, в котором зрели арбузы, дыни, помидоры, ворвутся в дом. На горизонте вытянулась цепочкой стая перелетных птиц.

В комнату с криком вбежала Мансура.

- Посмотрите на этого лентяя! Адиль! Я ушла, оставила тебя в покое, думала, оденешься, а ты спишь, не хочешь вставать. Неужели не догадываешься, что сестра скучает по тебе? Ну, вставай, вставай, пойдем завтракать. А потом я тебе покажу столько интересного!

Мансура потянула Адиля за ногу.

- Ну, ты слезешь?

Во дворе под деревом была разостлана небольшая скатерть. На цветном подносе стояли стаканы, сахарница, лежали сыр и хлеб. Тут же пыхтел маленький самоварчик.

Мансура подскочила к подносу, схватила два куска сахару, один, как пилюлю, кинула себе в рот, а другой протянула брату.

- Спасибо, не хочу, - отказался Адиль.

- Бери, брат, бери.

- Придет тетя, тогда...

Адиль не успел договорить. Кусок сахара, пущенный меткой рукой Мансуры, угодил ему прямо в рот.

Девочка захохотала так громко, что Топлан, дремавший под деревом, испуганно вскочил.

После утреннего завтрака Мансура повела брата гулять. Адиль, увидев в руке сестры кусок хлеба, удивился:

- Ты ведь только что завтракала, неужели не наелась?

- Наелась. Это не для себя...

- Для кого же?

- Не скажу, - Мансура лукаво улыбнулась. - Сейчас сам узнаешь.

Они то пускались наперегонки, через кусты, не разбирая дороги, то замедляли шаг, останавливались у каждого дерева, срывая пестрые цветы. От росы оба промокли до пояса.

Мансура резвилась и без конца напевала:

Ласточки поют,

Хлебушек клюют...

Наконец, они подошли к ветхому домику, стоящему на отшибе.

- Тише! - сказала Мансура, приложив палец к губам, и осторожно двинулась к полуразрушенному флигелю.

Адиль ничего не понял, но был вынужден повиноваться. У большого куста Мансура присела, обернулась, снова сделала брату знак молчать и, переждав несколько минут, на цыпочках пошла вперед.

Адиль недоумевал. "Куда она крадется? Ступает так, словно боится помять траву".

Мальчик замер на месте, боясь шевельнуться, прислушиваясь к стуку своего сердца.

Мансура была уже у самого флигеля, и вдруг с террасы вспорхнула ласточка, сделала несколько кругов над головой девочки и села на электрический провод,