Зимняя ночь - [21]

Ты коварна, канарейка,

Песенкой своей согрей-ка...

Джейран потушила свет и долго думала об Адиле. Сердце ее сжималось. Казалось, в комнате не хватает воздуха. Тогда она встала, открыла дверь на балкон.

Тюлевые занавески всколыхнулись. На нее пахнуло свежестью, душистым ароматом ночи. Листочки цветов тихо зашептались. Письмо Халиды затрепетало на столе, как раненый голубь.

Джейран, словно во сне, надела халат и вышла на балкон. Прижалась грудью к холодным железным перилам, глянула вниз на то место, где они недавно стояли с Адилем. Улица была тиха и пустынна. Только вдали за перекрестком кто-то прохаживался взад и вперед. "Может, это он? - подумала девушка. - Нет, если бы это был Адиль, он бы обязательно обернулся и посмотрел сюда".

Джейран не помнила, сколько простояла на балконе. Она дрожала, как осиновый листок. Наконец, придя в себя, девушка вернулась в комнату, закрыла дверь балкона, снова зажгла свет и села за письменный стол.

Будь рядом Халида, Джейран рассказала бы ей, как она познакомилась с Адилем и все-все, что произошло на карнавале. Но могла бы она открыть свое сердце до конца? Нет, постеснялась бы.

"И все-таки напишу! - решила девушка, выдвинула ящик, достала бумагу, взяла ручку, обмакнула в чернила. - Напишу, все напишу Халиде!"

И вдруг в сердце что-то кольнуло: "Нет, нельзя писать. Это принадлежит только мне и ему...". Взгляд Джейран упал на чернильницу. Глава ее сразу засветились радостью, заулыбались. Ведь эта чернильница - первый подарок Адиля. Как она не подумала об этом раньше. Джейран взяла чернильницу и стала внимательно рассматривать: "Какое счастье, что я не разбила ее за эти два месяца!" - подумала девушка и опять осторожно поставила чернильницу на место.

"Напишу Халиде в общих чертах..." - решила, наконец, Джейран и снова взялась за перо.

Но с чего начать? Ей вспомнился тот день, когда она, прижимая к груди учебники, шла на занятия. Ласковое весеннее утро... Потом дождь... Учитель Салех... Соседний двор... Бриллиантовые капли на виноградных листьях. Курчавый парень в сетке с короткими рукавами под окном галереи. В руках у него тара... Какая грустная мелодия!.. Джейран, как зачарованная, стоит, облокотившись на перила балкончика...

Девушке казалось, она видит картину, написанную масляными красками. Она машинально чертила пером по бумаге. Нарисовала галерею. У распахнутого окна сидит юноша. В руках у него тара.

Ослабевшие пальцы Джейран разжались. Ручка упала на стол.

- Ах, скорей бы среда! - девушка вскочила и опять выбежала на балкон.

КАЛИТКУ ОТКРЫВАЕТ ДИЛЕФРУЗ

В ворота постучали.

Вот уже три часа Дилефруз спала мертвым сном, разметавшись на мягкой постели. Она не слышала ни плача Мамеда, ни звонков, ни стука. Рахман был в отьезде, и Дилефруз заперла калитку сразу после ужина. Ее мощный храп разносился по всему дому.

Видя, что на звонки не отвечают, Адиль затарабанил в ворота кулаками.

Наконец, Дилефруз открыла глаза и лениво потянулась. Взглянула на стенные часы: ровно час. Только, тут она вспомнила, что Адиля нет дома. Кровь бросилась ей в голову. Дилефруз сорвала с себя простыню, встала на пятнистую тигровую шкуру, разостланную перед кроватью, накинула халат, сунула ноги в мягкие ночные туфли и, протирая глаза, зашлепала в галерею.

- Кто там? - крикнула она, высунувшись из окна.

- Открой, это я.

Размахивая руками, сердито топая по ступенькам, Дилефруз спустилась во двор, откинула щеколду и повернулась спиной к воротам.

Едва Адиль вошел, мачеха набросилась на него:

- Этого еще не хватало! Выходит, теперь Дилефруз-ханум должна каждую ночь вскакивать и открывать тебе калитку? Нет, не бывать этому! Ты где-то шляешься, а я должна не спать?!

Видя, что мачеха разошлась не на шутку, Адиль быстро захлопнул калитку. Унять Дилефруз было весьма грудным делом.

- Вот погоди, приедет Рахман, будь он неладен, я все ему расскажу! продолжала кричать Дилефруз, - Клянусь своей дорогой жизнью! Вот этой жизнью... - она хлопнула себя ладонью по распахнутой груди. - Не я буду, если не выложу ему все начистоту. Увидишь!

Адиль двинулся к лестнице.

- Отец мне ничего не скажет. А если скажет - будет неправ. Другое дело, - если бы я беспокоил тебя каждую ночь... Кто в доме, тот и должен открыть на стук.

Адиль поднялся в галерею. Дилефрув, задрав халат до колен, карабкалась за ним по лестнице.

- Ах вот оно что! Отец ему ничего не скажет! Выходит, собака собаке лапу не отдавит... На отца надеешься?!..

Адиль резко обернулся и, закусив нижнюю губу, с ненавистью посмотрел в глаза мачехи.

- Прошу тебя, закрой рот! И не произноси в нашем доме слов, которым научилась на вокзале!

- Что, что?! В вашем доме?!

- Да! В нашем доме! Если тебе трудно открывать калитку, если это мешает твоему сладкому сну, можешь в следующий paз не запирать. Да я и через забор перелезу...

Дилефруз впервые столкнулась с таким решительным отпором. От удивления глаза ее полезли на лоб.

- Ага! Вон как!? Ну хорошо же! Посмотрим! Да не пойдет тебе впрок добро, которое ты видел от меня! И тебе и твоему отцу! Ах, я дура! Наивная... - Дилефруз ударила себя кулаками по голове. - Сама виновата. Зачем бросила свою комнату и пришла в этот проклятый дом?! Теперь меня каждая собака может оскорбить!..