Зимняя Чаща - [67]

Нора

Женщины в семье Уокеров рождаются с ночной тенью.

С нашей теневой стороной, как называла это бабушка. Это то, что отличает нас от всех остальных. То, чего ни у кого больше нет. Эта та часть нас, которая видит. Которая подталкивает нас. Иногда командует нами. Теневая сторона позволяет нам безопасно проникать в Чащу. Это древнейшая наша частица, которая помнит.

То или иное свойство разлитого у нас в жилах лунного света определяет дар, которым мы обладаем. Теневая сторона моей бабушки позволяла ей проникать в чужие сны. Моя мама способна гипнотизировать диких пчел, когда собирает мед из их ульев. Дотти Уокер, моя прапрабабушка, умела свистом разжечь огонь. А моя двоюродная бабушка Элис Уокер могла менять цвет своих волос, просто встав для этого босыми ногами в грязь.

«Женщины из семьи Уокеров светятся изнутри», – говорила бабушка.

Но у меня нет ночной тени, а значит, я не способна делать то, чего не могут остальные женщины Уокер.

«Теневая сторона к тебе еще придет, – говорила мне бабушка. – Некоторым Уокерам всю жизнь приходится ждать, пока это проснется в них». Но может быть, не все мы, Уокеры, рождаемся с этим даром. Может быть, моя теневая сторона настолько слабенькая, что ее и почувствовать-то невозможно. И если так, то, когда я умру, обо мне даже написать будет нечего в книге заклинаний.

Потому что я Уокер, которой не была дана ночная тень.

Фин лает. Лает в моем сне. Сквозь сон.

В моей комнате.

Я резко открываю глаза.

Лай Фина эхом отдается от стен, я пытаюсь что-то рассмотреть, но в комнате по-прежнему темно, и я беспомощно моргаю, ничего не в силах понять.

– Да заткни ты эту тварь! – кричит кто-то.

Я резко сажусь в постели. По моей комнате движутся какие-то тени. Фин бросается навстречу тому, кто стоит возле лестницы. Впивается в непрошеного гостя зубами, и я слышу, как тот взвывает от боли. Кто-то другой хватает Фина и оттаскивает прочь.

– Чертов волк, – вскрикивает стоящий у лестницы парень, держась за руку, которую прокусил ему Фин. Знакомый голос. Это Джаспер.

Мои глаза наконец приспособились к полумраку, и я вижу парней в комнате.

Ретт стоит у моей кровати, он в той же красной клетчатой шапке, в которой был у костра.

– Поднимайся, – командует он. Я быстро окидываю взглядом свой чердак. Оливера нет. Ни в комнате нет, ни в кровати рядом со мной. Он бросил меня одну. – Вставай, я сказал! – по голосу Ретта я понимаю, что он пьян. Едва языком ворочает – в зюзю, что называется. Очевидно, пил с дружками всю ночь: глаза у него красные, как у кролика, а изо рта за километр разит перегаром.

– Нет, – с вызовом отвечаю я. – Проваливайте из моего дома.

Джаспер коротко, резко хихикает. На нем снова все тот же свитер с оленем, только грязный теперь и мятый, обвисший вдоль горловины. Очевидно, Джаспер спал в нем, не снимая.

– Ты отведешь нас в тот лес, – говорит Ретт, и его верхняя губа выгибается вверх, словно это улыбка у него такая. Словно это все очень ему нравится. – К Оливеру отведешь.

– Оливера нет в лесу, – хмурюсь я.

– Нет? – он наклоняется ближе ко мне, тараща свои глаза и раздувая ноздри. – А где он тогда?

– Я не знаю.

– Ты сказала Сюзи, что нашла его в лесу и что он там прятался. А теперь ты нас туда отведешь. Покажешь нам, где он был все это время.

– Нет, – повторяю я.

Подходит Джаспер, хватает меня за руку и без лишних слов стаскивает с кровати. Рана на его щеке слегка зажила, побледнела по краям, но в середине остается красной. Этот шрам у него до конца никогда не заживет.

– Да, да, отведешь, – цедит сквозь зубы Джаспер.

Фин рычит из угла, где его крепко держит за холку Лин. Ладно, я уже на ногах, и парни гонят меня к лестнице, а затем вниз.

Оливер покинул меня. Мне очень больно оттого, что он ушел тайком, пока я спала. И не сказал почему. Просто ушел, и все.

Джаспер приказывает мне надеть сапоги и куртку, и я их надеваю, а затем парни выталкивают меня на улицу. Успеваю заметить, что входную дверь они буквально снесли – она висит на согнувшихся петлях, замок на ней сломан. Надо же, а я даже не проснулась, когда они ломились. Один только Фин почувствовал их приход.

– Вы напрасно время свое тратите, – говорю я. Парни сумели каким-то образом захлопнуть входную дверь так, чтобы Фин остался внутри и не шел за нами. Слышу его печальный вой из-за двери. Ну, хотя бы они не сделали ему ничего плохого, и на том спасибо.

– Оливера нет в лесу.

В лунном свете стоящий на крыльце Ретт выглядит одновременно уставшим и бешеным. Диким. А вообще они напоминают стаю волков, ищущих, кого бы им задрать. Беспокойных, безжалостных волков. Не протрезвевших, к тому же.

– Тогда где же он? – спрашивает Ретт, наклоняясь ко мне так близко, что я чувствую его горячее дыхание.

– Оливер был здесь, – отвечаю я, сердито глядя на него. – Он все это время был со мной, а потом ушел. Я не знаю, где он сейчас.

– Лжет она, – говорит Джаспер похожим на рев коровы голосом.

– И ты все это время прятала его здесь? – спрашивает Ретт.

Я стискиваю зубы и бросаю взгляд на Лина, который стоит, засунув руки в карманы своих джинсов. Судя по его виду, Лину неловко видеть все, что происходит, однако и остановить своих дружков он не пытается.