Зимний гастрольный тур - [18]

Девушки так и не поняли, что, хотя сами зенитки были накрыты и покорежены близкими разрывами, но часть личного состава уцелела в отрытых щелях. И выжившие в последней отчаянной попытке дать сдачи русским открыли по "чертовым мельницам" огонь из всего, что могло стрелять, включая пистолеты. Вертолетчицы хотя и слышали звуки попадания пуль, но не придали им значения.

— Первая цель поражена, — академическим тоном возгласила командир звена.

— Лид, мало ли чего тут, ты на бреющем подходи, — предупредила осторожная Валентина.

— Ну, мо-о-ожно… — снисходительно протянула Литвяк. Она и сама хотела это сделать и теперь чуть ревновала своего штурмана за то, что та выдала правильное решение раньше.

— Летят!

Увидеть вертолеты, несущиеся на малой высоте, к тому же совсем не рядом, было, понятно, невозможно. Но уж ошибиться в распознавании характерного грохочущего звука громадного винта… таких тугоухих и беспамятных в батальоне у Маргелова не имелось.

Пожалуй, единственным в первой роте, кто не радовался пролету "крокодилов", был лейтенант Перцовский. Его реакцией были сжатые кулаки и шепот:

— Ну чтоб вам на десять минут раньше прибыть?

Без сомнения, лейтенант был пристрастен. С этим тезисом согласился бы любой грамотный инженер. Мало того: и сам Перцовский поддержал бы эту точку зрения, не находись он в несколько взвинченном расположении духа.

Назвать состояние моста критическим было бы несомненным преувеличением или даже паникерством. Да, в него попало три снаряда, но… продольные балки всего лишь чуть-чуть повело. Правда, две поперечины снесло в ноль, в результате о железнодорожном сообщении по этому мосту можно было забыть на время, но вот танк, даже сорокатонный, вполне мог пройти.

Именно эта мысль и появилась у старшего лейтенанта Борисова. В результате последовала команда:

— Лейтенанта Перцовского ко мне!

Специалист по мостам прибежал меньше, чем через минуту, начал было рапортовать, но был оборван:

— Без чинов. Марк Моисеевич, сейчас по этому мосту танки пустить можно?

Лейтенант не успел собраться с ответом. Вдалеке глухо зазвучали множественные разрывы.

— Наши финнам дают прикурить! — радостно возгласил кто-то в стороне.

Лейтенант Перцовский мгновенно взял себя в руки — то есть сделался холоден и деловит.

— На первый взгляд: если не будет еще повреждений, то танк весом до пятидесяти тонн можно пускать, но понадобятся дополнительные поперечные балки. Сделать можно из бревен, работа взводу саперов на полчаса, не считая времени на подгонку. На всякий случай ехать медленно… километров десять в час. Самую тяжелую технику пускать первой, она, правда, малость разобьет крепления. но для бронетранспортеров это будет уже не так важно. Игорь Иванович, надо бы предупредить наших: пусть с собой материал возьмут, да машины с балками вперед пустят, мы сразу же и начнем. И все же мне надо бы осмотреть. Да вроде как обстрел закончился… — и неугомонный лейтенант рванулся из окопа.

— Куда?!! — рявкнул ротный. Он добавил к этому слову еще с полдюжины (и все без падежей) — и опоздал.

Разрыв едва ли не последнего снаряда все же сделал нехорошее дело: Перцовский полетел на снег, как если бы получил подножку.

На помощь поползло сразу четверо. Лейтенанта приволокли обратно.

— Кость все же задета, — приговаривал санинструктор, обрабатывая рану. — Ну, товарищ лейтенант, в медсанбат без разговоров, а потом и в госпиталь.

— Твою ж… — начал было выволочку ротный, но был грубо прерван в полном противоречии с уставом.

— Товарищ старший лейтенант, я все разглядел. Чертежи сделаю. Мне бы бумагу и карандаш…

Борисов хотел было продолжить разнос, но наглец с двумя кубарями продолжил:

— …и ластик.

Ротный безнадежно махнул рукой.

Стоявший рядом ротный старшина принял этот жест за команду и выполнил ее: достал флягу, стакан и налил.

— Держите, товаршш летенант. Оно, значит, помогает хорошо.

— Чуть после, — храбрился Перцовский. — Мне только работу закончить.

По правде сказать, лейтенант чувствовал себя скверно. Ногу дергало, как будто та попала под поршень паровой машины. Но чертежи и пояснения к ним надо было сделать. Тем более, что устно пояснять, вполне возможно, будет некому: когда подойдет подмога, то всех раненых (а таковые были, хотя немного) увезут в санбат.

Зенитки с очевидностью были выключены из боя. Это придало командиру вертолетного звена избыток отваги.

Она обошла высотку слева, и тут перед ней открылась картина: гаубичный артдивизион. Вертотлетчицы этого не знали, но он соответствовал немецкому штатному расписанию, то есть три батареи по четыре орудия — кстати сказать, немецкого же производства. И все они дерзко вели огонь, когда их об этом не просили. Правда, батареи располагались не рядом, и накрыть их одним залпом было нельзя, ну так на то есть ведомый.

— Бей их! — взвизгнула Лида.

Ее ударный вертолет дал залп эрэсами по западной батарее. Удивительное дело, но финские пушки не замолчали. Точнее, одна из них сделала еще один выстрел. По мнению Лиды Литвяк, такое поведение отдавало непростительной наглостью. Последовал огненный удар еще тремя эрэсами.

Командир звена бросила короткий взгляд на ведомую. Сима осторожничала: она вела огонь, но "маятник" качался со всей добросовестностью, хотя бояться было уже некого. Последняя мысль оказалась ошибочной.