Зимний дождь - [3]
В колхозе он работал мало, говорил, что ухаживает за женой, но ухаживала Талька, а он все лето жил в саду, в шалаше. Каждого, кто осмеливался перелезть через плетень, встречал соляным зарядом из ружья. Перед самой войной он однажды так угостил Мишку в мягкое место, что друг мой потом целый день просидел в реке, вымачивая из ранок соль. Больше других мальчишек Исай Егорович не любил Мишку. И мы догадывались почему. Мы слышали от взрослых, что в молодости Исай хотел жениться на красавице Поле, Мишкиной матери, но она ему отказала. Говорят, Исай долго жил один, потом привез из далекой станицы свою теперешнюю жену. Родив Тальку, она заболела, и Исай стал еще злее к людям.
Мы мстили Тальке за ее отца, мстили зло и постоянно. В школе сажали в ее портфель лягушек, вечером, подкараулив ее на улице, пугали мертвецами. Делается это проще простого: из тыквы удаляется мякоть, на коре долбятся зубы, глазницы, остается только дождаться темноты, чтобы вставить в тыкву зажженный карманный фонарик, — и пугай кого хочешь…
Много разных обид причиняли мы Тальке. Но отцу она никогда не жаловалась, даже не плакала, когда ее колошматили. Всего один раз видел я Талькины слезы. Это произошло в школе. Тогда собирали для фронта подарки, и каждый принес кто что мог: пуховые варежки, кусок свиного сала, сумку сухой вишни. Лишь Талька ничего не принесла.
— У вас, Клочкова, значит, ничего для фронта не нашлось? — спросила ее учительница.
Талька поднялась из-за парты и стояла, потупившись.
— Так ничего и не нашлось? — повторила учительница.
Плечи Тальки задрожали, и на черную парту часто, как дождины, закапали слезы. Но мы ее не жалели.
— У-у, жадина!
— Сад вон какой…
— Может, они за немцев?
Мы не выбирали выражений, мы бросали ей в лицо самые обидные слова, которые знали.
И эту ненавистную всем Тальку нам с Мишкой однажды стало жалко…
По станице прошел слух, будто у Голого яра утонул немецкий самолет. Вроде бы летчик перепутал ночью реку со своим аэродромом. Мы с Мишкой решили найти этот самолет. Друг убедил меня, что без самолета жить нам никак нельзя.
Мы шли на реку, и Мишка расписывал, как все пацаны будут завидовать нам, когда мы улетим на фронт.
— Самолет-то немецкий, свои же и собьют нас, — высказал я опасение.
Мишка на минуту растерялся и потер пятерней затылок. Но тут же конопатое лицо засияло:
— Мы нарисуем звезды! А кресты замажем…
— А кто будет рулить? — спросил я.
— Фу, хитрость! — Мишка махнул рукой. — На тракторе мы ездили? А у самолета такие же рычаги. Заведем и… — Мишка раскинул руки и помчался по дороге. Я побежал следом.
На повороте дороги, возле сада Исая Егоровича, мы чуть не сбили с ног девчонку. Девчонка была не нашенская, не родничковская. Она бежала в станицу и, столкнувшись с нами, то ли сердито, то ли испуганно выпалила:
— Мальчики, у вас милиция есть?
Мишка сунул руки в карманы штанов и, оглядев незнакомку с ног до головы, деловито спросил:
— А по шее не хошь?
Девочка растерялась, в ее черных с небольшой раскосинкой глазах появилось удивление. Но в сторону она не отступила.
— Простите, мальчики, вы знаете Талю Клочкову?
— Ну? — Мишка нахмурил брови.
— Ты-то кто ей? — нахохлился я.
— Я никто. Мы познакомились и пошли к ней в сад. А папа стал ее бить. Спасите ее…
Девчонка глядела на нас так умоляюще и была она такой вежливой, что мы даже растерялись.
— Не буду, не бу-уду больше, — донесся из сада Талькин плач.
— Пока он ее лупит, айда к медовке, — предложил я Мишке. — Напудим яблок…
Мишка согласно кивнул.
— Какие вы, какие вы!.. — зло крикнула нам вдогонку незнакомая девочка.
Мы перепрыгнули через плетень и побежали на Талькин голос. Договорились нарвать медовок, но бежали совсем не к яблоне. Продравшись через терновник, остановились за толстым стволом старой вербы и увидели Тальку. Она лежала на траве вниз лицом, а отец ее бегал возле на тонких кривых ногах, потрясал в воздухе хворостиной и ругался.
— Па-аршивка! Ишь додумалась, сколько добра погубила…
Не бросая хворостины, он присаживался на корточки и собирал с земли сушеные дольки яблок.
— И чтобы больше тут ноги чужой не было! — приказал он, обернувшись к Тальке. — Еще бы Мишку Ржавого привела…
— А я сам пришел! — выкрикнул Мишка и вышел из-за вербы.
Исай вскочил, как укушенный, заметался, закричал:
— Бандиты… Безотцовщина, я вас в Совет, к прокурору…
Потом метнулся к шалашу, там у входа стояла коса.
…За плетнем на том же месте стояла ненашенская девчонка.
— Хоронись! — крикнул я ей, задыхаясь от бега.
Она не поняла меня и продолжала стоять.
— Сюда! — требовательно позвал ее Мишка и махнул рукой.
В саду хрустели ветки, слышался топот. Талькин отец гнался за нами.
Забежав за огороды, мы спрятались в густом кленовнике. Девчонка не совсем понимала, что произошло, но и не спрашивала.
— Он же мог со злости и тебя зарезать косой, — сказал я ей. — Позапрошлым летом он Мишку…
Друг украдкой толкнул меня в бок. И тут же сам спросил у девчонки:
— Ты с Талькой была?
— Да, она позвала меня. Мы играли, и Таля показала мне, как она сушит яблоки для фронта. Прямо на ветках… А он увидел это и ударил ее по рукам палкой. Я испугалась и убежала… Да, мальчики, мы же еще не познакомились, — спохватилась вдруг она и протянула Мишке руку. Но он со смешком сунул в ее ладошку мои пальцы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.
Пафос современности, воспроизведение творческого духа эпохи, острая постановка морально-этических проблем — таковы отличительные черты произведений Александра Чаковского — повести «Год жизни» и романа «Дороги, которые мы выбираем».Автор рассказывает о советских людях, мобилизующих все силы для выполнения исторических решений XX и XXI съездов КПСС.Главный герой произведений — молодой инженер-туннельщик Андрей Арефьев — располагает к себе читателя своей твердостью, принципиальностью, критическим, подчас придирчивым отношением к своим поступкам.
В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.
«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».