Зимний цветок - [49]

Так. Разве не пора уже выйти в гостиную? Виктория огляделась, но обстановка выглядела незнакомой. Хотя Эддельсон-Холл и не мог сравниться размерами с Саммерсетом, в особняке вполне можно было заблудиться. Светло-голубые (намного светлее и уютнее саммерсетских) стены покрывали портреты давно умерших Биллингсли и их любимых охотничьих псов.

С обеих сторон холл заканчивался украшенными резьбой раздвижными дверями, и девушке расхотелось возвращаться в наполненный сплетнями салон. Лучше найти укромный уголок и немного отдохнуть. Оказывается, поддерживать светскую беседу довольно утомительно.

Виктория хотела бы найти удобное оправдание своему поведению, но она знала, что виной всему упоминание Кита. Несмотря ни на что, она ужасно скучала по другу. И даже вспоминать о нем не могла без боли.

И сейчас ей пришлось встряхнуть головой, чтобы отбросить сожаления о потере. Кит сделал свой выбор — повел себя как эгоистичный невежа, забыл об их дружбе, будто та ничего не стоила. Виктория желала лишь одного — побыть в одиночестве. Хоть немного.

Она на цыпочках прошла по холлу, заглядывая по дороге в комнаты. Завернув за угол, Виктория сразу поняла, что отыскала идеальное место. Сотни книг на полках и удобная кожаная мебель придавали библиотеке атмосферу уюта и роскоши. Одну стену полностью занимали окна в мелком переплете, и на полу лежали квадраты солнечного света. В камине весело трещал огонь.

Виктория скользнула внутрь и бесшумно прикрыла раздвижную дверь в надежде на часок тишины и покоя перед обедом.

Что за чудесное местечко ей попалось, решила она, подходя к огромному, во всю стену, шкафу. Тот, кто обставлял комнату, отдавал предпочтение комфорту и с любовью вплетенным шотландским мотивам, если судить по разбросанным по креслам бело-зеленым пледам. Виктория повернулась к книгам, мечтая обнаружить среди внушительных исторических трудов томик стихов, и тут до нее донесся шорох. То ли фырканье, то ли чих. Она замерла с колотящимся в груди сердцем. Ее посетила ужасающая уверенность, что в библиотеке кто-то есть. Виктория беззвучно повернулась кругом, осматривая каждый уголок в поисках незваного гостя. Если подумать, это она вторглась в чье-то уединение, но девушка уже начала считать чудесную комнату своей. По крайней мере, на следующий час.

Никого. Виктория снова оглядела комнату и заметила уголок стоящего перед камином кресла. Высокая спинка полностью закрывала сидящего, но на подлокотнике виднелся рукав мужского пиджака.

Если Себастьян в гостиной, изнывает от разговоров о свадьбе, его отец мертв, то кто… Сердце перестало биться. Это же отец Себастьяна. По рассказам, он обожал библиотеку. Девушка уставилась на черную ткань рукава — тот выглядел вполне материальным. Внезапно с подлокотника соскользнула белая призрачная кисть и закачалась в воздухе, будто сама по себе. Виктория попыталась вскрикнуть, но у нее вырвался лишь писк. Громкий.

Человек вскочил на ноги и испуганно обернулся:

— Боги! Что ты здесь делаешь, женщина!

Кит.

Они молча уставились друг на друга.

— Как ты здесь оказался? — выдавила девушка.

— Почему ты всегда кричишь при виде меня?

Виктория робко улыбнулась, припомнив, как глубокой ночью Кит нашел ее тайную комнату в аббатстве Саммерсет. Уголки губ сами поползли вверх, но тут она вспомнила, что сердится, и нахмурилась:

— Потому что ты всегда меня пугаешь. Или же виновата та уродливая маска, что ты зовешь лицом.

— Правда? Ты первая женщина, которой не нравится моя внешность.

Губы Кита сложились в улыбку, и Виктории захотелось стереть ее пощечиной.

— Конечно, они слишком хорошо воспитаны, чтобы говорить правду, — задрала нос она.

— Сомневаюсь.

Улыбка все расплывалась, и желание прибегнуть к грубой силе росло. И тут Виктория заметила, почему рука Кита выглядит так странно.

От ладони до локтя ее покрывала тугая, намотанная поверх гипса повязка.

— Ты ранен! — бросилась к нему Виктория.

— Я сломал запястье во время игры в теннис. Ничего страшного. Доктор сказал, что снимет гипс через пять недель. Хотя есть и бриться трудновато.

Виктория взяла замотанную руку в свою; тепло пальцев обжигало ладонь.

— Почему ты здесь, а не дома?

— Ты, видимо, не знакома с моей матерью, — улыбнулся Кит. — Она настояла, чтобы я переехал к ней из лондонской квартиры. Следует сказать, там действительно было сложно управляться одному со сломанной рукой. Так что я вовремя вспомнил о данном обещании навестить Себастьяна. Здесь обо мне позаботятся. Через неделю придется вернуться домой. Надо дать матери возможность поухаживать за больным сыном.

Виктория заглянула в лицо Кита и заметила складки у рта и бледность кожи. Голубые глаза лихорадочно блестели.

— Тебе больно? — нахмурилась девушка и ласково подтолкнула его к креслу. — Ты принимал лекарства?

На столике стояла склянка из темного стекла и чашка чая. Напиток давно остыл. Виктория снова нахмурилась: почему хозяева так плохо следят за гостем?

— Ну-ка, ну-ка, не злись. Горничные заняты подготовкой к обеду и сплетнями. И нет, я ничего не принимал. Доктор прописал настойку опиума, но я не хочу рисковать.

— Не верь слухам. Опий в разумных дозах тебе не навредит. Будь у меня под рукой нужные травы, я бы смогла сделать другой отвар.