Зимних Дел Мастер - [64]

— Ну, — сказала она. — Во-первых, она может…

— Она не станет этого делать.

— Хотела бы я быть так же уверена, как и ты, — ответила Петулия. — Ну ладно, договорились. Ради поросенка миссис Корчевщицы.

* * *

Тиффани летела над верхушками деревьев, высокие ветви хлестали ее по ботинкам. Снег сверкал и переливался на слабом зимнем солнце, как сахарная глазурь на пирожных.

Утро прошло в делах. Ковен не был особо заинтересован в помощи Аннаграмме. Ковен сам давно не собирался. Зима выдалась хлопотная.

— Мы только слонялись вокруг Аннаграммы, а та отдавала нам приказания, — сказала Димити Хаббаб, размалывая минералы и осторожно кидая по одной частичке в крохотный тигель, нагреваемый в пламени свечи. — Я слишком занята, чтобы возиться с магией. От магии никогда не было никакой пользы. Знаешь, в чем ее беда? Она думает, что можно быть ведьмой, накупив всяких штучек.

— Ей только надо научиться, как вести дела с людьми, — ответила Тиффани.

В этот момент тигель взорвался.

— Ну, мы можем смело сказать, это вам не обычное лекарство для зубов, — проговорила Димити, выбирая осколки тигля из волос. — Ладно, выделю ей свободный денек, если уж Петулия согласилась. Но вряд ли оно пойдет ей на пользу.

Когда Тиффани вошла, Люси Варбек полностью одетая лежала в ванне с водой. Голова ее была под водой, но увидев всматривающуюся Тиффани, она подняла дощечку с надписью — Я НЕ ТОНУ!

Мисс Тик как-то заметила, что из Люси получится хорошая ведьмознатка, и поэтому она начала тренироваться.

— Не понимаю, почему мы должны помогать Аннаграмме, — сказала она, пока Тиффани помогала ей вытираться. — Она любит унижать людей своим сарказмом. И вообще, тебе-то что за дело? Она тебя недолюбливает.

— Я думала, что мы всегда ладили… более или менее, — сказала Тиффани.

— Неужели? Ты способна сделать такое, о чем она даже мечтать не смеет! Например, стать невидимой… Ты это делаешь с такой легкостью! Но ты ходишь вместе со всеми на собрания, ведешь себя, как все остальные, помогаешь убираться после собрания, и это сводит ее с ума!

— Слушай, я не понимаю, о чем ты.

Люси взяла сухое полотенце.

— Она не может перенести мысль, что кто-то лучше ее и не кукарекает об этом.

— Зачем бы я стала это делать? — спросила озадаченная Тиффани.

— Потому что будь она тобой, она так бы и поступила, — ответила Люси, старательно закрепляя вилку и нож в уложенных на голове волосах.[8] — Она считает, что ты смеешься над ней. И подумать только, теперь она зависит от тебя. Ты с таким же успехом могла бы втыкать булавки ей в нос.

Но Петулия дала согласие, поэтому Люси и все остальные тоже присоединились. Петулия прославилась после победы пару лет назад на Ведьминских Пробах со своей знаменитой Поросячей Проделкой. Над ней посмеивались — Аннаграмма, конечно же, а все остальные неловко улыбались, — но она упорно развивала свои способности, и люди стали говорить, что в обращении с животными она превзошла даже Матушку Ветровоск. Ее начали уважать. Мало кто разбирается в делах ведьм, но того, кто может поднять на ноги больную корову… да, такого человека нельзя не уважать. И поэтому после Страшдества для всего ковена наступит время, Полностью Посвященное Аннаграмме.

Когда Тиффани возвращалась в Тир Нанни Огг, голова у нее шла кругом. Она никогда не думала, что кто-то может ей завидовать. Ну допустим, она выучила пару фокусов, но их и любой мог сделать. Надо всего лишь отключить себя.

Она сидела на песке за Дверью, она взглянула в глаза псам со стальными клыками… нет, это не то, что ей хотелось бы помнить. И, в довершении всего, Зимовой.

Все были уверены, что он не сможет найти ее без лошадки. Она слышала его голос у себя в голове и могла отвечать ему, но это была какая-то разновидность магии и к картам никакого отношения не имела.

Сейчас он затих. Быть может, делает айсберги.

Она приземлила метлу на открытом пригорке среди деревьев. Коттеджей отсюда было не видать.

Тиффани слезла с метлы, но на всякий случай держала ее в руках.

На небе появились звезды. Зимовой любил ясные ночи. Они были холоднее.

И пришли слова. Это были ее слова, сказанные ее голосом, и она понимала их значение, но у них был какой-то отголосок.

— Зимовой! Я приказываю тебе!

Пока она удивлялась возвышенному звучанию своих слов, раздался ответ.

Кто приказывает Зимних Дел Мастеру?

— Я, Госпожа Лето! — ну, подумала она, меня можно назвать заместителем.

Почему же ты прячешься от меня?

— Я боюсь твоего льда. Меня страшит твой холод. Я спасаюсь от твоих снегов. Я прячусь от твоих бурь, — ага, верно, вот так разговаривают боги.

Будь со мной в моем ледяном мире!

— Как ты смеешь указывать мне! Не смей мне указывать!

Но ты сама решила остаться в моей зиме… — неуверенно ответил Зимовой.

— Я иду, где хочу! Я сама выбираю свои дороги! Мне не нужно разрешения от мужчин! Ты будешь почитать меня в своей зиме или придется расплачиваться! — а это уже как я говорю, подумала Тиффани, довольная, что вставила словечко от себя.

Последовала долгая тишина, заполненная неуверенностью и озадаченностью. Затем Зимовой ответил:

Чем я могу услужить тебе, моя госпожа?

— Перестань делать айсберги, похожие на меня. Я не хочу быть лицом, о которое разбиваются корабли.