Зимних Дел Мастер - [43]

— Извиняй, Величий Ян, но сдается мне, нутро твое не работает, — сказал Роб Всякограб.

В этот самый момент Горацио, сыр, свалился ему прямо на голову.

* * *

Река под большим ланкрским мостом была полноводная, но с высоты ее было трудно разглядеть из-за тумана — водяной пыли от водопада, стеной стоящей в морозном воздухе.

Река пенилась в узкой теснине, а затем стремительно кидалась вниз, как прыгает в водопад лосось, и с грохотом обрушивалась на равнины внизу. От водопада до Мела можно было добраться, следуя речному течению, но река так широко и лениво петляла, что быстрее было лететь по прямой.

Всего один раз Тиффани воспользовалась прямым путем, когда мисс Левел в первый раз привезла ее в горы. После чего она всегда выбирала долгую дорогу домой, путешествуя над петляющим трактом.

Подлететь к самому краю бушующего потока, резко обрывающегося в холодный сырой воздух, и направить помело вертикально вниз, было чуть ли не на первом месте в списке того, что она никогда, никогда в жизни не намеревалась делать.

Матушка Ветровоск стояла на мосту, держа в руке серебряную лошадку.

— Есть только один способ, — сказала она. — В конце пути подвеска окажется на дне глубокого моря. Пусть Зимовой ищет тебя там!

Тиффани кивнула. У нее не было слез, но это не означало, что она не плакала. У людей нет привычки беспрестанно плакать, обычно они об этом и не думают. Однако сейчас Тиффани думала об этом. Она думала о том, что у нее нет слез…

Выкинуть подвеску было целесообразным. Конечно же, целесообразным. Ведь все вокруг Боффо! Любой прутик может быть волшебной палочкой, а любая лужа — хрустальным шаром. Каждая вещь имеет только то могущество, которое ты сама вложила в нее… Запутки, черепа и волшебные палочки были тем же самым, что и… лопаты, ножи и очки. Они были как… рычаги. С помощью рычага можно сдвинуть скалу, но сам по себе рычаг работать не будет.

— Ты должна сама сделать выбор, — проговорила Матушка. — Я не могу сделать его за тебя. Это всего лишь безделушка, и пока она у тебя, она опасна.

— Знаете, я не думаю, что он хотел причинить мне боль. Он просто расстроился, — сказала Тиффани.

— В самом деле? Ты хочешь еще раз встретиться с этим, таким расстроенным?

Тиффани подумала о странном лице. Зимовой принял очертания человека — более или менее — но так, как будто он подхватил идею стать человеком, но так и не понял, как это сделать.

— Вы думаете, что он повредит другим людям? — спросила она.

— Он Зима, дитя. Зима ведь не только красивые снежинки, а?

Тиффани протянула руку.

— Отдайте мне ее, пожалуйста?

Матушка отдала подвеску, пожав плечами.

Подвеска лежала в руке у Тиффани, на белом шраме. Это была первая подаренная ей вещь, которая не была бы полезной, которая не предназначалась бы для чего-либо.

Она не нужна мне, думала Тиффани. Силу дает мне Мел. Неужели вся жизнь будет такова? Ничего бесполезного?

— Нам надо привязать ее к чему-нибудь легкому, — сказала она деловым голосом. — Иначе, ее выловят со дна.

Она порыскала в траве вокруг моста, нашла палку и обернула серебряную цепочку вокруг нее.

Стоял полдень. Тиффани придумала слово «дневносвет», ей нравилось, как оно звучит. Любой мог быть ведьмой в полночь, думала она, но чтобы быть ведьмой при дневносвете, надо иметь настоящие способности.

Как бы то ни было, быть ведьмой мне удается, думала она, шагая по мосту. Не удается быть счастливой.

Она бросила подвеску с моста.

Она не стала делать событие из этого. Хорошо бы прозвучало, что серебряная лошадка засверкала в лучах солнца, на мгновение повиснув в воздухе перед долгим падением. Возможно, что так оно и было, но Тиффани не стала смотреть.

— Хорошо, — сказала Матушка Ветровоск.

— На этом все? — спросила Тиффани.

— Нет! Ты втанцевала себя в историю, девочка, одну из тех, что каждый год рассказывает себя миру. Историю про лед и пламень, Лето и Зиму. Ты ее испортила. Теперь ты должна остаться в ней до конца и убедиться, что все закончится так, как надо. Выкинуть лошадку необходимо только для того, чтобы выиграть немного времени, вот и все.

— Сколько времени у меня есть?

— Я не знаю. Такого раньше не случалось. Во всяком случае, у тебя есть время, чтобы подумать. Как твои ступни?

* * *

С точки зрения людей, Зимовой перемещался по миру без какого-либо перемещения вообще. Он был везде, где была зима.

Зимовой пытался думать. Никогда раньше ему не приходилось задумываться - и это было довольно неприятно. До сих пор люди были лишь частью окружающего мира, двигающейся странным образом и разжигающей огонь. Но теперь, когда он начал думать, все стало иным.

Люди… Сделаны из человечьего материала… вот что она сказала.

Человечий материал. Он должен сделать себя из человечьего материла ради возлюбленной. И вот Зимовой искал эти материалы в ледяном воздухе моргов и среди обломков кораблекрушения. Что же он нашел? В основном грязь и воду. А если тело лежит уже давно, то и вода высыхает и не остается ничего, кроме пригоршни пыли, которую развеет ветер.

Таким образом, поскольку вода не способна мыслить, то за все отвественна пыль.

Зимовой был логичен, потому что лед был логичен. Вода следует логике. Существуют правила. Итак, люди - это всего лишь… правильный вид пыли!