Зима тревоги нашей. Путешествие с Чарли в поисках Америки - [76]

— А если он ошибся?

— В своей правоте он уверен. Решил сделать из вас памятник тому, во что он когда-то верил. Документ о передаче права собственности у меня в машине. Вам осталось только зарегистрировать его.

— Не понимаю.

— Я и сам не уверен, понимаю или нет. Знаете, как он разговаривает — будто попкорн лопается. Попробую растолковать. Представьте, что человек устроен определенным образом и должен двигаться только в одном направлении. Если он попытается свернуть, то случится непоправимое — резьба слетит, он выйдет из строя, заболеет. Будто человек сам себе судья: сам нарушил закон, сам себя оштрафовал. Так вот, вы — его авансовый платеж, отданный за то, чтобы свет не погас.

— Почему вы приехали из самого Нью-Йорка?

— Даже и не знаю. Пожалуй, хотел убедиться, что свет не погаснет.

— О господи!

Магазин наводнили галдящие дети и взмокшие женщины. Ну все, теперь не видать мне свободной минутки до полудня.

Уолдер сходил к машине, вернулся и раздвинул в стороны волну обезумевших от жары и предпраздничной суматохи женщин. Он положил на стойку пакет из плотной бумаги, перевязанный бечевкой.

— Мне пора. По заторам теперь ехать часа четыре. Жена здорово злится. Сказала, зря не отложил на потом. Но такие дела ждать не могут.

— Мистер, я уже десять минут жду, пока вы меня обслужите!

— Секундочку, мэм.

— Я спросил, не хочет ли он передать что-нибудь на словах, и он ответил: «Скажите ему прощай». Что-нибудь ответите?

— Скажите ему прощай.

Волна едва прикрытых одеждой животов сомкнулась у прилавка. Я вздохнул с облегчением, бросил пакет в ящик под кассой и вместе с ним запер свою хандру.

Глава 16

Время летело быстро, и все же день тянулся бесконечно. К моменту закрытия я уже и не помнил, как открывал утром, настолько давно это было. Джои зашел аккурат перед тем, как я собрался запирать двери. Я, не спрашивая, открыл банку пива ему, потом себе, чего не делал никогда. Я хотел поделиться новостью про Марулло и магазин, однако не смог выдать даже ту версию, которую выдумал для себя самого.

— Вид у тебя уставший, — сказал Джои.

— Да уж. Посмотри на полки — покупатели смели все подчистую. Похватали даже то, чего не хотели и не собирались брать. — Я вынул из кассы наличку, сложил в серый холщовый мешочек, сверху добавил деньги от Бейкера и пакет Уордена, потом завязал бечевкой.

— Не стоит оставлять деньги здесь.

— Пожалуй. Я их спрячу. Еще пива хочешь?

— Конечно.

— Я тоже.

— Ты на редкость благодатный слушатель, — заметил Джои. — Я и сам начинаю верить в свои истории.

— Ты о чем?

— Я про свой тонкий нюх. Сегодня кое-что учуял. Прямо с утра пораньше. Может, и приснилось, но я был сам не свой — волосы на затылке дыбом встали, и все такое. Я не просто подумал, что сегодня банк ограбят. Я это знал! Лежал в постели и знал. Мы подкладываем клинышки под кнопки тревожной сигнализации на полу, чтобы не задеть случайно. Утром я первым делом их вынул. Настолько я был уверен и готов! И чем ты это объяснишь?

— Наверное, кто-то планировал ограбление, а ты прочел его мысли, и он передумал.

— Ты даешь другу выйти с честью из любой ситуации.

— Сам-то что думаешь?

— Бог его знает. Пожалуй, я так долго не ошибался, что поверил в свою непогрешимость. Однако тряхануло меня как следует.

— Знаешь, Морфи, я слишком устал, чтобы подметать.

— Бабки не оставляй. Забери домой.

— Ладно, как скажешь.

— Странное у меня предчувствие.

Я открыл картонку, положил мешочек с деньгами вместе со шляпой с пером и завязал тесемкой. Наблюдавший за мной Джои сказал:

— Поеду в Нью-Йорк, сниму номер в отеле с видом на Таймс-Сквер, сброшу туфли и целых два дня буду смотреть, как идет дождь.

— С дамой, с которой было назначено свидание?

— Нет, ту встречу я отменил. Закажу бутылку виски и бабу. Ни с той, ни с другой говорить особо не надо.

— Я тебе уже говорил — мы вроде как едем отдыхать.

— Хорошо бы. Тебе давно пора. Пошли?

— Еще пару дел закончу. Ты иди, Джои, снимай свои туфли.

Первым делом нужно было позвонить Мэри и сказать, что я немного задержусь.

— Да, но давай скорей-скорей! Сюрприз-сюрприз!

— Милая, скажи сразу.

— Нет! Хочу видеть твое лицо!

Я повесил маску Микки-Мауса на кассу, прикрыв окошко, показывающее цифры. Надел плащ и шляпу, выключил свет и сел на прилавок, свесив ноги. В правый бок меня колол почерневший черенок банана, в левое плечо врезался кассовый аппарат. Шторы я опускать не стал, чтобы вечерний летний свет беспрепятственно проходил через решетку, и было очень тихо, аж в ушах звенело. То, что нужно. Я ощупал левый карман — какая-то шишка упиралась в кассовый аппарат. Талисман! Я взял его в руки и принялся недоуменно разглядывать. Вчера казалось, что талисман мне понадобится.

Я поводил пальцем по узору на камне, и, как всегда, в меня хлынула сила. В полдень он розовый, как роза, к вечеру темнеет и приобретает багряный оттенок, будто в него попадает немного крови.

Мне требовалось не обдумывать произошедшее, а скорее сделать перепланировку: я словно очутился в саду, из которого ночью извлекли дом, и нужно устроить некое временное убежище до тех пор, пока я не построю новый дом. Весь день я деловито суетился, пока не смог медленно в себя впустить, пересчитать и опознать кое-какие вещи. Полки весь день брали штурмом, и там, где оборона была прорвана голодной ордой покупателей, зияли прогалы, словно в щербатом рту.