Зима тревоги нашей. Путешествие с Чарли в поисках Америки - [64]

При виде Эллен меня охватила радость. Она будет красива, даже красивее своей матери, потому что, когда ее лицо окончательно сформируется, на нем проявится сдержанная властность тетушки Деборы. Перепады настроения, жестокие шутки, нервозность — все это неотъемлемые составляющие женщины, которая будет прекрасна и любима. Я знаю, ведь я видел, как она ходила во сне и прижимала к еще не развившейся груди розовый талисман, какой она выглядела взрослой и счастливой. Талисман, что так дорог мне, дорог и Эллен. Возможно, именно Эллен унаследует и передаст потомкам все, что есть во мне непреходящего. И я мысленно обнял ее, а она осталась верна себе и пощекотала мне ухо, и засмеялась. Моя Эллен. Моя дочь.

Я повернул голову к Мэри, спящей и улыбающейся во сне. Она всегда лежит справа от меня, чтобы в любой момент положить голову мне на плечо, и моя левая рука остается свободной для ласки.

Несколько дней назад я порезался изогнутым ножом для фруктов, на подушечке указательного пальца теперь твердый бугорок. Я осторожно провел восхитительную линию от уха до плеча средним пальцем — достаточно ласково, чтобы не напугать, и достаточно твердо, чтобы не пощекотать. Мэри, как всегда, глубоко вздохнула и тихонько застонала от удовольствия. Некоторые возмущаются, когда их будишь, только не моя Мэри. Она просыпается навстречу новому дню с предвкушением чего-то хорошего. И я стараюсь чем-нибудь ее порадовать, чтобы ожидания ее не обманулись. Для таких случаев я и придерживаю сюрпризы и потом извлекаю их из своих запасов, вот как сейчас.

Глаза ее открылись, еще затуманенные сном.

— Уже пора? — спросила она и посмотрела в окно, чтобы увидеть, насколько рассвело. Над комодом висит картина: деревья, озеро и маленькая корова, стоящая в воде. С кровати уже можно было различить ее хвост — значит, день наступил.

— Я принес тебе радостную весть, моя летающая белочка!

— Не может быть!

— Я когда-нибудь тебе лгал?

— Возможно.

— Ты в достаточной мере пробудилась, чтобы услышать радостную весть?

— Нет.

— Тогда придержу ее на потом.

Она повернулась на левый бок, и на ее мягкой плоти пролегла глубокая складка.

— Ты столько шутишь! Будто собрался залить цементом лужайку…

— Нет, не собрался.

— Или решил завести сверчковую ферму…

— Нет. Как вижу, ты помнишь мои старые нереализованные планы.

— Придумал новую шутку?

— Это нечто столь странное и чудесное, что тебе понадобится как следует постараться, чтобы поверить.

Взгляд ее прояснился, вокруг готовых рассмеяться губ собрались мелкие складочки.

— Рассказывай!

— Помнишь нашего знакомого итальяшку по имени Марулло?

— Вот так раз… Да ты опять шутишь!

— Сейчас все узнаешь. Пресловутый Марулло ненадолго уехал из города.

— Куда же?

— Не сказал.

— Когда вернется?

— Перестань меня сбивать! Этого он тоже не сказал. Дело вот в чем: он сначала предложил, а потом, несмотря на мои возражения, и приказал взять его машину и отправиться на выходные в путешествие!

— Ты меня разыгрываешь!

— Стал бы я тебе лгать, чтобы ты потом расстроилась?

— Но почему?!

— Понятия не имею. Могу лишь заверить, начиная клятвой бойскаута и заканчивая папской присягой, что обитый норковым мехом «понтиак» с полным баком чистейшего горючего ожидает ваше высочество!

— Куда же нам отправиться?

— А вот это, моя козявочка, решать тебе. Можешь посвятить планированию весь сегодняшний день, и завтрашний, и даже субботу.

— Но ведь понедельник — тоже выходной. Получается два полных дня!

— Именно.

— Разве мы можем себе это позволить? Придется жить в мотеле или еще где-нибудь.

— Можем — не можем, какая разница? У меня есть заначка!

— Глупыш, знаю я все твои заначки. Поверить не могу, что он одолжил нам свою машину!

— Я тоже, тем не менее это факт.

— Помнишь, как он принес конфеты на Пасху?

— Наверное, старческое.

— Интересно, чего он добивается?

— Не пристало моей жене так рассуждать! Может, он хочет, чтобы мы его любили.

— У меня теперь тысяча дел!

— Еще бы. — Ее мысли бульдозером ринулись разравнивать груды открывшихся перспектив. Я знал, что потерял внимание Мэри и вряд ли получу его назад, и это было хорошо.

За завтраком, еще до второй чашки кофе, она успела перебрать и отвергнуть половину мест для отдыха в восточной Америке. За последние годы бедняжке выпадало не слишком много развлечений.

— Хлоя, — объявил я, — придется потрудиться, чтобы завладеть твоим вниманием. Мне предложили сделать выгодную инвестицию. Нужно еще немного твоих денег. Первое вложение себя вполне оправдало.

— Мистер Бейкер в курсе?

— Это его идея.

— Тогда бери. Подпиши чек.

— Не хочешь узнать, сколько именно?

— Вряд ли.

— Не хочешь узнать, во что я вкладываюсь? Количественные показатели, плату за перевозку, графики, предполагаемую прибыль, налоговые вычеты и все такое прочее?

— Все равно ничего не пойму.

— Еще как поймешь!

— Ну, мне не хочется понимать.

— Неудивительно, что тебя называют Лисой с Уолл-стрит. Твой холодный как лед, острый и твердый как алмаз, деловой ум пугает меня до чертиков!

— Мы едем отдыхать! — воскликнула она. — Мы едем отдыхать на целых два дня!

Разве можно не любить такую женщину, разве можно ею не восхищаться?