Зима тревоги нашей. Путешествие с Чарли в поисках Америки - [66]

— Если ты не ошибся, то вполне можешь поторговаться.

— С этим у меня не очень.

— Ты знаешь, я не люблю сделок в обход закона. Давай я переговорю с ним сам.

— Он уехал.

— Когда вернется?

— Не знаю, сэр. Заметьте, я просто предположил, что Марулло заглянет, и, будь у меня наличка, он мог бы пойти на сделку. Он ведь ко мне хорошо относится, сэр.

— Знаю.

— И мне бы очень не хотелось злоупотреблять его добротой.

— Магазин он может продать кому угодно. И легко получить за него тысяч десять.

— Выходит, напрасно я надеялся.

— Мыслить надо широко! Своя рубашка ближе к телу.

— Скорее, рубашка Мэри. Ведь это ее деньги.

— Так и есть. Что же ты задумал?

— Вы сможете помочь мне с составлением договора? Сумму и дату пока указывать не будем. Деньги я, пожалуй, сниму в пятницу.

— Почему именно в пятницу?

— Ну, я могу только гадать, но он говорил: на выходные все уезжают. Вот я и решил, что он тогда и появится. Разве у него нет счета в вашем банке?

— Клянусь богом, нет! Недавно снял все деньги. Сказал, покупает акции. Я ничего и не заподозрил, потому что он и раньше так делал и всегда возвращал больше, чем брал. — Банкир вперился в глаза очередной Мисс Рейнгольд[32] на красочном плакате на холодильнике, однако оставил ее веселый призыв без ответа. — Ты ведь понимаешь, что можешь на этом крупно погореть?

— В каком смысле?

— Во-первых, он может продать его полудюжине разных лиц, а во-вторых — не исключено, что магазин заложен-перезаложен. Ты ведь не станешь проводить юридическую проверку.

— Я мог бы попробовать узнать в канцелярии округа. Знаю, как вы заняты, мистер Бейкер! Я злоупотребляю вашим дружеским отношением к роду Хоули. К тому же вы единственный из моих друзей, кто разбирается в таких вещах.

— Я позвоню Тому Ватсону насчет прав собственности. Черт возьми, Итан, время крайне неподходящее! Завтра вечером я уезжаю. Если он и правда проходимец, то влипнешь ты по уши. И обдерут тебя как липку!

— Наверное, зря я это затеял… Господи, мистер Бейкер, я так устал быть продавцом в чужом магазине!

— Я не сказал, что надо сдаваться. Я сказал, что ты рискуешь.

— Мэри была бы счастлива, если бы магазин стал моим. Однако вы правы. Рисковать ее деньгами не следует. Похоже, мне стоит вызвать федералов.

— Тогда ты лишишься преимущества!

— Почему?

— Если его депортируют, он все продаст через агента, и магазин обойдется куда дороже, чем ты сможешь себе позволить. Ведь ты не знаешь наверняка, решил он бежать или нет. Как же ты сообщишь об этом федералам, если не уверен? Ты даже не знаешь, на крючке он или нет.

— И то правда.

— Кстати говоря, ты о нем вообще ничего не знаешь. Все, что у тебя есть, — смутные догадки, верно?

— Верно.

— Забудь о них.

— Разве не будет подозрительно, если я выпишу чек на такую сумму без указания назначения платежа?

— Напиши на чеке что-нибудь вроде «Для вложения в торговлю продуктами с А. Марулло». Вот тебе и назначение платежа.

— А вдруг ничего не выйдет?

— Положишь деньги обратно в банк.

— Думаете, стоит рискнуть?

— Знаешь, Итан, в этой жизни все рискованно. К примеру, иметь такие деньги при себе.

— С этим я как-нибудь справлюсь.

— Жаль, что я уезжаю.

Хронометраж я выверил точно. За все это время не было ни одного покупателя, и вот теперь появилось с полдюжины: три женщины, старик и двое детишек. Бейкер придвинулся и тихо проговорил:

— Приготовлю для тебя сумму стодолларовыми купюрами, номера запишу. Если его поймают, свои деньги вернешь. — Он степенно кивнул женщинам, поздоровался со стариком Джорджем и потрепал детишек по волосам. Бейкер — глубоко продуманный тип.

Глава 14

Первое июля. Оно делит год надвое, как пробор волосы. Я предвидел, что для меня этот день станет межевым знаком: вчера я был одним, завтра буду другим. Я сделал ходы, которых не отменишь. Время и случай играли мне на руку, точнее, подыгрывали. Я никогда не скрывал от самого себя, что именно я делаю. Никто не заставлял меня следовать курсом, который я выбрал. До поры до времени я променял свой образ мыслей и действий на достаток, чувство собственного достоинства и уверенность в будущем. Было бы слишком просто оправдаться тем, что я поступил так ради семьи; я знал: обеспечив близким достаток и уверенность в будущем, я обрету и чувство собственного достоинства. Цель у меня была вполне конкретная, достигнув ее, я смогу вернуться к прежним привычкам. Война не сделала из меня убийцу, хотя в свое время мне приходилось убивать. Посылая людей в разведку, я осознавал, что они могут погибнуть, и в отличие от некоторых не черпал в жертвенном подвиге никакой радости; я никогда не был в восторге от того, что делал, ничуть себя не оправдывал и не освобождал от ответственности. Главное — понимать, что собой представляет конкретная цель, и по достижении ее сразу остановиться. Но это возможно лишь в том случае, если цель конкретна и все под контролем — уверенность в будущем и чувство собственного достоинства, потом нужно остановиться. Из опыта войны я знал, что потери в личном составе — жертвы стремления к цели, а вовсе не злобы, ненависти или жестокости. И я верю в любовь, что в последний миг связывает победителя и проигравшего, убийцу и жертву.