Зима стальных метелей - [20]

И всаживаю ему две пули из «ТТ» прямо в живот.

— Помучайся, гнида. За всех тобой убитых напрасно бойцов. И за моих рексов. Жаль, тебя нельзя вылечить, я бы тебя снова убил бы.

Глянул вокруг, комполка взгляд отвел, он этот атакующий крик тоже слышал, и результаты видел, ему ничего объяснять не надо.

Из открытого сейфа документы на стол выгребаю, раз мы разведка — будем работать. Ковать победу.

Морозов всхлипнул жалобно, и подох, наконец-то. По делам вору и мука. Астахов пришел, руки в крови, рюкзак на стол положил. Надо его отвлечь, думаю.

— Кстати, Паша, мы с тобой ошиблись. Раньше немцы возьмутся за город. Вот заявка на горючее на пятое сентября. Шестого они собирались на массовые вылеты. Надо наших предупредить. Бери Меркулова, Изю, двух бойцов и прорывайтесь на полуторке в Ленинград. Броневик мы вам отдать не можем — эта наша последняя козырная карта, жаль, что шестерка. Документы с собой возьми, пусть аналитики их в руках покрутят.

Приободрился паренек, не зря люди погибли. Есть результат.

— А вы тут как? — уже за нас волнуется.

— Без тебя трудно будет, но мы дождемся. Постарайтесь добыть двух радистов, не обязательно военных, можно любителей. Одного нам, другого на бронепоезд. И двух опытных артиллеристов для корректировки огня. Без поддержки они нас расстреляют, как в тире, легко и непринужденно. Постарайся уж, брат-храбрец, — и хлопаю его по плечу.

Пока.

На полуторку раненых погрузили, самых тяжелых. Не успел полк занять круговую оборону, как вся дивизия подошла. Остатки моего отделения, все три бойца, при мне в штабе сидят, с умным видом в орденах и нагрудных знаках копаются. При деле и на людях, и никто в безделье не обвинит. Забились мы в самый уголок, плитку включили, чаек кипятим, трофейным паштетом ржаной хлеб мажем. Эклектичненько.

Комдиву и его штабным работничкам немецкого супа принесли, на всю дивизию не хватит, а сытое начальство добрее голодного.

— Синицын, — говорит комдив недовольно, — вы что себе позволяете?

— Извините, — отвечаю понуро, — Сергей Иванович. Виноват, смалодушничал. Надо было его еще в Карелии расстрелять, рота бойцов в живых бы осталась. Простите, пожалуйста, больше не повторится. Готов ответить перед трибуналом по всей строгости военного времени.

— Как с вами Снегирев справляется, уму непостижимо. Какие данные у нас по противнику? — спрашивает.

— Данные у нас, как всегда — полные и достоверные. Станцию Мга занимает двадцатая мотодивизия вермахта, усиленная 424 пехотным полком. Имеют задачу броском на север достичь берега Ладоги, — докладываю внятно и понятно.

— Что им там надо? — довольно ехидно и недоверчиво спрашивает один из штабных.

— Коротко? Ключ к мировому господству, — отвечаю ему.

Даже комполка глаза вытаращил. Одни мои ребятки железками в углу бренчат, пирамидки складывают. Стоп — золотой партийный значок!

— Вот почему немцы по нам не стреляют. У нас здесь был один из ветеранов партии. Это как у нас член военного совета фронта — поясняю Донскому.

— Это хорошо, но ты не отвлекайся, давай про ключ, — требует комдив.

— Хотите проверить способность к анализу? Ладно. Что составляет силу и мощь СССР? Авиация, танковые войска и флот. Самолеты и танки нашим командованием потеряны в боях на границе. Последней ударной силой остается флот. Из Таллинна было два пути. На Ленинград или на Лондон. Там, на западе — незамерзающий океан. Оперативный простор — вся Атлантика, только воюй! Балтийский залив — ловушка для флота. Какие задачи здесь могут решать боевые корабли? В какой гавани зазимовать? Идиотизм. На что рассчитывал адмирал? Это понятно. Советская Родина полмиллиона врагов народа в землю закопала, но на их костях построила очередное чудо света — Беломорканал. А для чего? А для того, чтобы однажды Балтийский флот вышел в океан и нанес врагу сокрушительный удар. У немцев с кораблями плохо. Нельзя им было строить военные корабли по условиям версальского договора. Поэтому они до войны успели только два линкора сделать — «Тирпиц» и «Бисмарк». Англичане «Бисмарк» уже утопили. И только «Тирпиц» остается Флоту Открытого Моря для прикрытия десанта в Британию. Не станет последнего линкора — нечего будет бояться островитянам. А у нас в Кронштадте и Ленинграде два линкора, два крейсера и тринадцать эсминцев. Дойдут они до Норвегии, блокируют немецкий корабль, и сразу станет Советский Союз полноправным партнером антигитлеровской коалиции. Партнером, а не просителем с жалко протянутой рукой, подайте, господа, убогому на пропитание.… И рвутся немцы к Шлиссельбургу, чтобы отрезать советский флот от мирового океана. Блокада флота — ключевая точка битвы за Ленинград. И за Прибалтику в целом. Уже потеряно двадцать два боевых корабля, в том числе пять эсминцев, а на рейде неподвижный флот добьет авиация. И мы потеряем последний козырь. И станем в мировой войне обычным расходным материалом. Как индусы. Вот такие у нас перспективы, если корабли в Мурманск не уйдут. Сейчас нам надо не здесь сидеть, а за электростанции зубами цепляться, за Синявинские высоты, Шлиссельбург превращать в укрепрайон. Анализ ситуации закончил, предложения внес, — завершил я выступление.