Зима мира - [282]

Почти у всех были прозвища. Вуди обнаружил, что его самого прозвали Виски.

Начало операции назначили на четвертое июня, воскресенье, но потом отложили из-за погоды.

Вечером в понедельник, 5 июня, полковник произнес речь.

– Солдаты! – вскричал он. – Сегодня ночью мы начинаем наступление на Францию!

Все одобрительно взревели. Какая ирония, подумал Вуди. Здесь они в тепле и безопасности, но ждут не дождутся, когда попадут туда, прыгнут с парашютом и приземлятся прямо в объятия врага, жаждущего их крови.

Ужин был отменный, на стол выставили все, что было, – отбивные, буженину, курицу, жареную картошку, мороженое. Но Вуди ничего не хотелось. Он лучше других представлял себе, что его ожидает, и не хотел лететь с полным желудком. Он взял кофе и пончик. Кофе был американский, ароматный и с изысканным вкусом, в отличие от ужасной бурды, которую варили англичане, когда у них вообще оказывался кофе.

Он снял ботинки и лег на свою койку. Он думал о Белле Эрнандес, вспоминал ее улыбку одним уголком рта и ее мягкие груди.

Следующим, что он осознал, был звук сигнала.

Мгновение Вуди казалось, что он просыпается после плохого сна, в котором он отправлялся в бой, убивать людей. А потом он понял, что это наяву.

Все надели костюмы парашютистов и собрали свое снаряжение. Его оказалось слишком много. Кое-что было совершенно необходимо: карабин и 150 патронов калибра 7.8 мм; противотанковые гранаты; небольшая бомба, известная как граната Гаммона; сухпаек; таблетки, очищающие воду; аптечка первой помощи с морфином. И другое, без чего можно было обойтись: саперная лопатка, набор для бритья, французский разговорник. Груза было так много, что те, кто поменьше, еле брели к самолетам, выстроенным в ряд в темноте на взлетной полосе.

К месту их должны были доставить самолеты «С-47 Скайтрейн». Вуди, к своему удивлению, обнаружил у самолетов яркую окраску – черно-белые полосы. Пилот их самолета, раздражительный человек со Среднего Запада, которого звали капитан Боннер, сказал:

– Это чтобы нас не сбили наши собственные зенитки, черт бы их побрал.

Перед погрузкой на борт всех взвешивали. У Каллагана и Бонанио были разобранные базуки, упакованные в мешки и свисающие с пояса, добавляя к их весу по восемьдесят фунтов. По мере того как общий вес рос, капитан Боннер злился все больше.

– У вас слишком большой перевес! – рявкнул он на Вуди. – Я не подниму эту дерьмовую лоханку!

– Это не от меня зависит, капитан, – сказал Вуди. – Обратитесь к полковнику.

Сержант Дефо поднялся на борт первым и прошел в переднюю часть самолета, сел рядом с аркой – проходом в кабину экипажа. Он будет прыгать последним. А любому, кто в последнюю секунду испытает нежелание выпрыгнуть в ночь, поможет увесистый пинок Дефо.

Каллагану и Бонанио, кроме прочего груза тащивших еще поясные сумки с базуками, пришлось помогать забраться по ступенькам. Вуди, поскольку был командиром взвода, поднялся в самолет последним. Ему предстояло прыгать первым и первым оказаться на земле.

Внутри самолета, вдоль каждого борта, было по ряду простых металлических сидений. Многим было проблематично пристегнуть ремни поверх всего своего снаряжения, и некоторые не морочили себе этим голову. Закрылась дверь, и взревели двигатели.

Вуди почувствовал радость, хотя и страх тоже. Вопреки здравому смыслу, ему хотелось в бой. К собственному удивлению, он обнаружил, что ему не терпится оказаться на земле, встретиться с противником, начать стрелять. Ему хотелось, чтобы это ожидание скорее закончилось.

Увидит ли он еще когда-нибудь Беллу Эрнандес, подумал он.

Он словно чувствовал напряжение грохотавшего по взлетной полосе самолета. С усилием он набирал скорость. Казалось, он вечно будет громыхать по земле. «Интересно, насколько вообще длинна эта чертова взлетная полоса», – подумал Вуди. Потом наконец они оторвались от земли. Ощущения полета почти не было, и он подумал, что они, должно быть, всего в нескольких футах над землей. Он выглянул. Он сидел в хвосте, за седьмым иллюминатором, рядом с дверью, и еле успел заметить, как пропали внизу подернутые дымкой огни базы. Они поднялись в воздух.

Небо было обложено, но облака слегка светились – быть может, потому, что за ними сияла луна. На краю каждого крыла находился голубой огонек, и Вуди увидел, как его самолет вместе с другими выстроился в гигантскую букву «V».

В кабине стоял такой шум, что нужно было кричать друг другу в ухо, чтобы тебя услышали. Поэтому разговоры скоро прекратились. Все ерзали на жестких сиденьях, тщетно пытаясь устроиться поудобнее. Некоторые закрыли глаза, но Вуди сомневался, что кто-нибудь действительно мог уснуть.

Они летели низко, немногим выше тысячи футов, и временами Вуди замечал тусклый оловянный блеск рек и озер. Один раз он увидел толпу людей, сотни запрокинутых лиц, глядящих на пролетающие над их головами самолеты. Вуди знал, что более тысячи самолетов одновременно летят сейчас над Южной Англией, и понял, что, должно быть, это впечатляющее зрелище. Ему подумалось, что те люди внизу смотрели, как делается история, и он был частью этого процесса.

Через полчала они пролетели над курортными районами Англии и очутились над морем. На миг сквозь разорванные облака выглянула луна, и Вуди увидел корабли. Ему с трудом верилось, что это не игра воображения. Внизу был целый плывущий город. Суда всех размеров шли разорванными рядами, как разнообразные дома формируют улицы города, – их были тысячи, сколько хватало глаз. Но он не успел привлечь внимание товарищей к этому великолепному виду: облака снова скрыли луну, и видение исчезло, точно сон.