Зима мести и печали - [39]

– Стоять! Бояться!

На миг они замирают, превратившись в нелепые статуи, изображающие современных отморозков, и я успеваю врезать по первой попавшейся морде лица. Не заботясь о том, стоит еще пацан или уже валяется, разворачиваюсь ко второму, вбиваю кулак снизу в его челюсть, и слышу, как клацают зубы. Деваха принимается верещать и вцепляется в меня мертвой хваткой. Вообще-то с дамами я не дерусь, романтик, но не до такой же степени! Не без усилий отрываю ее клешни от себя и толчком отправляю барышню на землю, где она как-то сразу успокаивается.

Парни уже на ногах. Один из них сжимает бутылку пива, хорошо, что не нож. Жертва – мелкий мужичонка – лежит, свернувшись калачиком, в каше из снега, грязи и воды. Головенку ручками прикрыл и вставать как будто не собирается. Схватив его за воротник, рывком приподнимаю, озираясь, чтобы гаденыши не напали сзади, волоку к «копейке» и впихиваю внутрь. Влезаю сам. Завожу мотор… Грохот, треск, звон! – стекло пробила бутылка. Жму на газ и мигом пролетаю мост. Только теперь ощущаю сильную боль в пальцах правой руки.

– Это что, – спрашиваю дядьку, – ваши знакомые? Маленькая семейная разборка?

– В первый раз вижу, – отвечает, постанывая. Лицо его смутно мерцает в темноте и кого-то мне напоминает. – Шли навстречу. А когда приблизились, спрашивают: «Ты куда намылился, мужик?» И вдруг – раз, повалили, стали пинать…

– Вам куда?

– Да тут я живу, рядышком, в заводском общежитии, мне оставалось-то совсем немного пройти.

– А может, вас в травмпункт отвезти? Мало ли что…

– Спасибо, не надо. Боль вполне терпимая, – шмыгая носом, человечек вытирает платочком кровь, и я понимаю, на кого он похож: на задолбанную жизнью пожилую мышку.

Останавливаюсь возле его общаги.

– Благодарю вас, – говорит он. – Не знаю, что бы со мной сейчас было, если б не ваша помощь… А вы не в милиции работаете?

– До недавнего времени был помощником Кота. Знаешь такого? – Моя нога нетерпеливо подрагивает возле педали газа. Зеваю, мечтая поскорее добраться до дома и залечь в постель.

– Еще бы, – выдыхает он с уважением. – Господи, да что ж это творится! Царя убили, потом жену Принца, а теперь и Кота взорвали. Даже не верится, что в нашем городе такое возможно. Между прочим, товарищ, который делит со мной комнату, знает супругу Принца. Более того… скажу по секрету… он утверждает, что ее ребенок – от него.

– То есть как? – дремота тотчас выветривается из моей башки. – Пошли, мне надо с ним парой слов перемолвиться.

– Зачем? – удивляется мужичок, но вылезает из «копейки», бормоча под нос: – Конечно, он уже спит, но ведь вы меня спасли… – Бедняга наверняка жалеет, что брякнул, не подумав.

Бело-синий вестибюль общаги стандартный, унылый, но теплый – уже плюс. Истоптанные ступени ведут нас на второй этаж. Шагаем по линолеуму длинного коридора, заставленного детскими колясками, велосипедами, лыжами и прочим барахлом. Здесь уютно и славно, будто спящие за стеной жильцы согревают коридор своим дыханием.

Вваливаемся в комнату мужичка (которого зовут Мусей), зажигаем свет – и то, что было темнотой, оказывается на удивление прибранной комнаткой с двумя панцирными кроватями, тумбочками, столом, стульями и аккуратно разложенными вещами.

На кровати, неуважительно повернувшись к нам спиной, дрыхнет некто, по самую макушку завернувшийся в серое солдатское одеяло, заправленное в желтоватый от времени и стирок пододеяльник, и я вижу только окутанный русым пушком лысеющий затылок.

– Веня, – нежно обращается к мужику Муся, – проснись. – И легонечко касается спящего.

Тот не реагирует.

Тогда я не слишком любезно трясу Веню за плечо. Причмокивая губами, он бормочет невнятно: «Че пристал, отвали…» Потом поворачивается к нам, тараща бессмысленные светлые глазки. Физиономия у него пухлая, помятая и довольно-таки злобная.

– Ну? Чего? – он уставляется на Мусю, игнорируя меня как классового врага.

– Вень, пожалуйста, расскажи про дочку жены Принца.

– Какая еще дочка? Какой жены? – Веня разом приходит в себя.

– Вспомни, ты говорил, что она – от тебя, – ласково убеждает его Муся.

– Ты чего, Муська, городишь! Когда я такое сказал?

– В самом конце прошлого года. Вспомни, ты еще пьяный был.

– Мало ли что сбрехнешь, когда поддатый, а ты и поверил. Я, может, в следующий раз налимонюсь и заявлю, что Венеру Милосскую трахал. Тоже поверишь? Эх, ты, одно слово – Муська.

Веня обращает ко мне улыбающуюся морду, как бы приглашая повеселиться над наивностью приятеля. Но я его не поддерживаю.

– Слушай, Веня. Я ищу убийцу Марго. Ты понял, парень, в какую историю влип? Давай так. Или выложишь все как на духу, или завтра я вернусь с серьезными ребятами. По винтикам тебя разберем, а вот сумеем ли заново в нужном порядке собрать, не гарантирую.

– А че рассказывать-то? Ну, спал я с Марго. Это не криминал.

– И ребенок от тебя?

– Ну, – усмехается Веня, дыша мне в лицо ароматом зубной пасты.

– Что-то тут не стыкуется, парень. Марго из себя раскрасавица… была, и папаша ее был не последним человеком. Сообрази, кто она и кто ты. Как же так получилось? Ты что, ее изнасиловал?

– Ни боже мой, сама. Правда, стеснялась очень, робела. Но сама. Странная какая-то, не в себе будто. Тихая, на все согласная, что с ней хочешь, то и делай. Просто надо настырным быть, напористым. Я вроде как у нее первым оказался. А мог быть и другой.