Зима, которой не было - [15]

Нет, так дело не пойдет.

Бесшумно я скользнула в свою комнату и захлопнула дверь с таким остервенением и такой силой, будто боялась, что незваный гость вот-вот ворвется сюда. Но нет. Теперь он восседал за гипсокартонной стеной и что-то рассказывал моему отцу. Какие могут быть проблемы у парня, который ездит на «ауди» и улыбается так, что можно рассудок потерять?

Даже не раздевшись, ничком я рухнула на кровать и впечаталась лицом в подушку. Хотелось завыть от бессилия и осознания того, что я попала в чьи-то цепкие лапы. И если раньше я считала, что парень, который находится в пяти метрах от меня, просто пытался разжечь свои будни огнем моих волос, то теперь я вообще не была ни в чем уверена. Лихорадило так, будто я подхватила Эболу или новый вирус-убийцу вселенной. Нет, вы только вообразите.

Он.

Там.

За стеной.

Тихо я простонала и перевернулась на спину. Глаза мои вцепились в потолок, а руки с ногами раскинулись в разные стороны, как будто вообще отказывались принимать участие в этом цирке. В такой позе я и лежала целый час, пока не удостоверилась, что входная дверь захлопнулась и теперь в доме нет посторонних. Тогда я подскочила с постели и вырвалась из своей темной, как тюремная камера, комнаты в коридор.

Отец выглядел победителем. Самодовольно, но в то же время сохраняя спокойствие, он направился на кухню, включил электрический чайник и уселся на стул. Я в тот момент, наверное, выглядела как эпилептик на грани приступа: мне даже можно было поставить диагноз и без колебаний отправить в дурдом. Но папа, поглощенный осадком после сеанса, молча выстукивал незамысловатую мелодию по краю стола в ожидании своего пуэра.

— Что он тут делает? — поинтересовалась я, стараясь успокоиться и унять сердце, танцующее тектоник.

— Я психолог, милая. Он — клиент, — отец наконец-то одарил меня чистым взглядом. — Чаю?

— О, — стон сорвался с губ. — К черту чай.

Затем я рухнула на стул напротив.

— А что тебя так удивило? Я же и раньше принимал всяких людей дома.

— Не в том дело, — покачала головой я. — Просто знаю этого парня.

— Знаешь? — удивился отец. — Ничего не путаешь? Откуда?

Конечно, откуда страшненькая школьница может знать богатого красивого парня? Это не кино, папа, ты прав. Но система как-то пошатнулась.

— Да так, — отмахнулась я. — Откуда он тут взялся?

— Как всегда, — мой довольный собеседник пожал плечами. — Просто позвонил. Сказал, что ему меня порекомендовали.

Тебя? Порекомендовали? Окстись!

— И все-таки?

— Ничего сверхъестественного. Чего ты так разволновалась?

Действительно, стоило только заговорить об этом безобразии в моем собственном доме, как тут же руки затряслись, а голос был готов вот-вот сорваться.

— Да ничего. Это не из-за него, — временно я решила сойти с темы. Даже попыталась улыбнуться ностальгически. — Просто встретила друга детства. Женьку. Помнишь его?

— Конечно, — отец удивленно вскинул брови и направился заваривать чай. — Как так получилось? Случайно встретились?

— Еще как… В школе. Представляешь, учусь уже вон сколько, а только увиделись, — поведала я. Даже сама немного отвлеклась. — Он тут давно учится. И футболом занимается. Кстати, от чего ты лечишь этого парня?

Отец медленно наполнил свою чашку зеленым месивом из заварочного чайника, а потом дополнил все это кипятком. Мне нравилось наблюдать, как он заваривает чай. Он обожал любой: черный, зеленый, белый, фруктовый. Я, честно сказать, любви особенной к напитку не питала, но этой маленькой церемонии научилась давно.

— Я не могу тебе сказать. Это непрофессионально с моей стороны. Фактически и практически ты посторонний ему человек.

Вот сейчас обидно было.

— Да, — театрально вздохнув, произнесла я. — Понимаю. Если бы я была врачом, то тоже непременно бы хранила свою врачебную тайну.

Отец заметно напрягся, пытаясь что-то прочесть на моем лице. Я же продолжала:

— Да… Ты не можешь сказать об этом постороннему, но будущему психологу можешь…

— Что? — папа едва не поперхнулся. — Ты хочешь быть психологом?

— А почему нет? — поинтересовалась я, отправив в рот кусочек рафинада. — Прекрасная профессия.

Конечно, я лгала, но знала, что из отца просто так веревки не совьешь.

— Рад за твой выбор. Но ты пока не психолог. И еще можешь много раз передумать. Я не скажу.

— Ну пожалуйста! — возмутилась я, скривив губы и изломив брови.

— Это противоречит врачебной этике, Ева. Если ты действительно станешь психологом или врачом, то поймешь меня.

Я надулась, нахмурилась и демонстративно отвернулась к окну.

— Фобии, — сдался мой отец. — Ничего особенного.

— И чего он боится? — оживилась я.

— Все, хватит! — папа наскреб всю свою строгость и вложил ее во взгляд. — Тебя это не касается. Делай уроки.

Фраза «Делай уроки» созвучна с «Пошла к черту». Все более чем ясно.

С театральным раздражением я задвинула табурет, на котором сидела, и выразительно взглянула на отца. Мол, еще пожалеешь, что не сказал мне ничего.

— И все-таки психологи — страшные зануды, — поставив точку в разговоре, воскликнула я и почти бегом, чтобы не развивать демагогию, рванула в свою обитель.

Фобии… Чего он может бояться? Собак? Пауков? Высоты или чего там многие опасаются? Артем не казался мне странным или вообще тем человеком, которому нужен специалист. Хотя если поразмыслить, то среди богатеньких давно идет мода на частных психологов. Вроде: «О, у нас столько проблем из-за этих денег. Одни стрессы, от которых не спасает даже белый океанский песок и покупки вроде машины, которая стоит раза в три больше, чем квартира Лаврентьевых». Чепуха. Я не верила во все эти волшебные беседы, которые заставляют тебя забыть о бездне внутри. А она тем временем с каждым днем становится все глубже. Сначала ты копаешь ее ложкой, а затем — огромным экскаватором, загоняя себя в еще большую депрессию. Если бы я верила в реальную помощь, то без сомнений обратилась бы к отцу. Но в последнее время мне стало казаться, что тут даже Бог, существуй он, был бы бессилен. Нет, ни в коем случае я не жалею себя и не пытаюсь оправдать свою астеническую слабость и меланхолическое раздолбайство. Просто я… Просто.