Зигзаги судьбы - [25]
С погодой нам повезло, днем было тепло и солнечно, только один раз ночью прошел сильный дождь, от которого мы укрылись в зимовье. Комары и мошкара на воде почти не донимали. Красивый закат, не успев до конца погаснуть, переходил в рассвет. Ночи были светлые, и вставали мы рано, затапливали печку, готовили нехитрый завтрак. Над рекой поднимался туман, было совсем тихо, только изредка в реке плескалась рыба. Потом быстро всходило солнце, поднимался легкий бриз и разгонял туман. Наступал новый день.
Разговаривали мы мало, да и не было в том нужды. Иван, проводивший много времени в тайге и в одиночестве, был молчалив. Я тоже не отличалась разговорчивостью. Мне это качество досталось, видимо, от отца. Молчание может быть пустым или напряженным, а может быть наполненным и объединяющим, когда и без слов все понятно. Как поется в песне у Окуджавы: «Как много, представьте себе, доброты в молчанье, в молчанье…»
На третий день мы доплыли, наконец, до Ербогачена и отправились на ферму. Было жалко, что наше путешествие закончилось. Мне оно показалось каким-то необыкновенным и оставило ощущение зачарованности. Будто я выпала из привычного времени и попала совсем в другую реальность, где время выделывало фокусы с сознанием — оно то текло очень быстро, то совершенно останавливалось и растягивало какие-то моменты до бесконечности. И в этой реальности все было давно знакомо, душа ее узнавала и радовалась, и слова в ней мало значили.
На ферме заведующая подвела меня к дояркам и попросила их помочь выбрать коров и одного быка. Иван ушел договариваться с баржей. Доярки указали на десяток коров, из которых мне нужно было выбрать четыре. Мы решили начать с небольшого количества голов. Я подсаживалась поочереди к каждой корове и пробовала доить. Важно было, чтобы вымя было ровное и не тугое, и струи молока не били в разные стороны. Про количество молока оставалось только верить дояркам, которые утверждали, что все коровы хорошие и дают примерно одинаковое количество литров. В конце концов, коровы и бык были выбраны, и мне помогли отвести их на пристань, откуда скоро отходила баржа. Она была большая, нагруженная горой строительного материала, и должна была плыть куда-то вниз по реке мимо Наканно. Кроме того, на ней стояли, фырча и мотая головами, около двадцати лошадей, которых вывозили на дальний выгон. В передней части баржи были сделаны кормушки и лежали тюки с сеном. Мы затащили упирающихся коров на баржу и привязали их около кормушек. Увидев сено, они сразу успокоились и принялись мирно жевать. Быка пришлось привязать отдельно. Он был еще совсем молодой, но крепкий и очень симпатичный, с рыжей кудрявой челкой. Завидев коров, он стал раздувать ноздри, бить ногой по палубе и «бычиться».
Иван прицепил свою моторку к корме баржи, и мы отплыли в обратный путь. Кроме нас, на борту были моторист, два погонщика лошадей и двое молодых ребят — туристов, плывущих в маленькое поселение Инаригда, находившееся в 130 километрах ниже Наканно. У ребят оказалась с собой гитара. Баржа шла медленно, и хоть мы и не останавливались на ночлег, путешествие опять заняло три дня. На ночь я устраивалась спать в кормушке с сеном. Там было мягко и тепло, и надо мной всю ночь мирно вздыхали и пофыркивали лошади, обдавая ароматным дыханием, смешанным с запахом сена. Утром и вечером нужно было подоить всех коров. У нас было с собой ведро. С непривычки руки очень уставали. Получалось около 70 литров молока. Мы пытались пить, сколько влезало, заполняли все возможные тары, остальное приходилось выливать в реку. Днем мы устраивались на горе досок и по очереди играли на гитаре и пели песни.
Где-то на середине пути баржа завернула к берегу — пора было выгружать лошадей. Подойти близко к берегу баржа не могла, и между ней и берегом оставалось некоторое пространство воды. Лошади упирались, и пришлось сталкивать их в воду. Они быстро выкарабкались на берег и растворились в тайге. С ними сошли и погонщики. Как они потом оттуда выберутся, было не понятно.
И вот показалось Наканно. Кто-то увидел нас издалека, и весть, что пришла баржа с коровами, быстро облетела деревню. Начал подтягиваться народ, прибежали и все наши дети вместе с Ольгой и Владом. Коров выгрузили с баржи, и длинная процессия отправилась на ферму. В деревне, можно сказать, начиналась новая страница истории.
Новые заботы
Все коровы оказались довольно молочные и покладистые. Василиса, рыжая с белыми пятнами, была самая молочная и сообразительная. За ней шла Волжанка светло-бежевого цвета, ширококостная, с длинными, как у вола рогами. Богатырка, крупная и длинноногая, сантиметров на тридцать возвышалась над всеми остальными коровами. И Грозная, не понятно почему так названная, была на последнем месте по молоку и по уму. Коровы быстро освоились на новом месте и мирно паслись в окрестностях, на ночь возвращаясь на ферму. Две сорока литровые фляги с молоком мы привозили на телеге домой, и, несмотря на пессимистические предсказания, к нам по утрам и вечерам потянулся народ с бидончиками, и даже стала выстраиваться очередь.
