Зигмунд Фрейд - [10]
– Мы все через это прошли, брат! Эти ублюдки такие жлобы! – чуть ли не прослезившись, фамильярно протянул парень и с теплотой распростер руки, словно своему брату по несчастью на сеансе анонимных наркоманов.
Тронутый такой открытостью Зигмунд разоткровенничался:
– Поняв, что кокаин обладает благотворным действием, я немного отправил его своей жене в Австрию для общего укрепления организма.
– Серьезно?! Отправил свой жене?! – наркодилер выпучил глаза.
– Да. Почтой, – без тени смущения подтвердил Зигмунд.
– Почтой?! Да ты крутой чувак!! – лицо бедолаги перекосилось от ошеломления, граничащего с помешательством.
Не понимая причины столь буйной реакции со стороны своего, как уже казалось, приятного слушателя, Зигмунд решил быть откровенным до конца:
– В письме к жене я также настойчиво порекомендовал употреблять кокаин своим сестрам, друзьям и коллегам…
Услышав это признание, уличный делец вконец обезумел и беззвучно раскрыл рот. Хладнокровие, с которым этот пожилой респектабельный человек «подсадил» свою семейку и знакомых на кокаин, просто не укладывалось в его малообразованной голове.
– Без курьезов, правда, не обошлось, – смущенно покачал головой Зигмунд.
– В один пятничный вечер у жены собрались родственники на Шаббат, куда был приглашен раввин нашей местной синагоги. Она, следуя моим инструкциям, приготовила кокаин на блюдечке для вечернего употребления после ужина, но не заметила, как сидящей по соседству раввин обмакнул в блюдце халу и слизал всю ее дозу. Через несколько минут собравшиеся за столом оказались свидетелями божественного преображения нашего раввина. С криком «я – Миссия» он вскочил из-за стола и, схватив ложку, выбежал на улицу… На утро его нашли в синагоге, где он протанцевал всю ночь, восхваляя свое пришествие… В ответном письме жена попросила прислать немного больше кокаина, чем прежде. Я отправил ей целый грамм… Как я узнал позже, на следующий Шаббат у нее дома собралось шесть раввинов… После той ночи синагогу было решено прикрыть на время разбирательства…
– Очуметь! – обрел снова дар речи наркодилер. – Вот это крутые ребята! Я всегда говорил, мы черные и евреи – братья и должны держаться друг за друга!
Закинув голову, он уважительно выпятил нижнюю губу.
– А знаешь, как меня однажды вштырило от кокаина?! – доверительно выпалил он и замахал руками. – Я как-то перенюхал кокса, и меня так колбасило всю ночь! Вообразил, что я 50 центов и гнал гребаный рэп!
– 50 центов? – озадаченно нахмурился Зигмунд, соединив для наглядности свои большой и указательный пальцы, словно оценивая диаметр окружности. – Интересная ассоциация! – с энтузиазмом прокомментировал он.
– Сексуальная тяга к деньгам…
– Точно! – возбудился наркоделец. – Ты прямо в корень зришь! Сексуальная тяга к деньгам! Да у меня стояк начинается, как только представляю, что могу срубить хотя бы немного бабок! Знаешь! – выдохнул он. – Я не знаю, кто ты такой, но ты – реально крутой чувак! Ты – гений!!! Ты открыл мне глаза на жизнь! Черт побери!! И знаешь что?! На возьми вот это! Даром!
Вытащив из кармана пакетик, он щедро всучил его старику.
– Подцепи каких-нибудь цыпок! Их полно тут шастает по улицам. Оттянись как следует! Веселись в свое удовольствие! – размахивая руками, дружески посоветовал он на прощание и, выдохнувшись, хлопнул ладонями по своим бедрам.
– Эй! Что тут происходит?! Отойди от него! – раздался гневный голос Дэвида. Увидев какого-то здоровяка рядом с Зигмундом, он бросился на помощь.
– Да ладно, брат, не кипятись! – обиженно загундел наркоделец. – Всего лишь дал твоему отцу пакетик кокса. Там, кстати, на двоих хватит! Веселитесь, парни!
– Что?! – нахмурился в недоумении Дэвид, бессильно разведя руками и с опаской следя за подозрительным типом.
– У тебя просто классный папаша! – позавидовал тот ему, проковыляв мимо. – Не то что мой! Из тюряги не вылезал! – пожаловался он на ходу и достал свой телефон.
– И где ты сейчас?! – недовольно рявкнул он в трубку. – И какого хрена, скажи мне, ты торчишь в Сохо?! Какие на хрен клиенты в Сохо в пятницу вечером?! Ты последние мозги спустил?! – гневно заорал он. – Поднимай свою тощую задницу и гони в Голдерс Грин! Конечно же, я в курсе, что это еврейский район! С какого бы я стал тебе названивать, по-твоему?! Тебе даже невдомек, тупая башка, какие там вечеринки закатывают раввины! Быстро дуй туда! Через час встречаемся там у метро! Готовься наполнить карманы! Шаббат шолом, брат! – воодушевленно закончил он разговор и скрылся в темном переулке.
– Что тут произошло?!. Что это у вас?! – словно оглушенный, Дэвид растерянным взглядом проводил странного типа и брезгливо ткнул пальцем в пакетик в руках Зигмунда.
– Кокаин, – спокойно ответил тот.
– Боже мой! Зигмунд! – раздосадованно вспылил Дэвид. – Вас нельзя ни на минуту оставить, чтобы вы не вляпались во что-нибудь!
Он выхватил пакетик и хотел было бросить его на тротуар, но, заметив вальяжно плывущую на встречу парочку констеблей, испуганно спрятал пакетик в карман брюк.
– Уходим в парк! – конспиративно приказал он Зигмунду и, подхватив его под руку, перевел через проезжую часть дороги ко входу в парк.
Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».
Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.
Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).
Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.
Мемуары выдающегося менеджера XX века «Моя жизнь» – одна из самых известных настольных книг предпринимателей, в которой содержится богатейший материал, посвященный вопросам организации деятельности. Выдержав более ста изданий в десятках стран мира, автобиография Генри Форда не потеряла своей актуальности для многих современных экономистов, инженеров, конструкторов и руководителей. За плечами отца-основателя автомобильной промышленности Генри Форда – опыт создания производства, небывалого по своим масштабам и организации.
«Без любви жить легче» – это воспоминания человека, который «убивал на дуэли, чтоб убить, проигрывал в карты, проедал труды мужиков, казнил их, блудил, обманывал», но вечно стремился к благу и, оценивая прошлое, искренне раскаивался во всем содеянном. Приступая к изложению «трогательной и поучительной» истории своей жизни, Л. Н. Толстой писал: «Я думаю, что такая написанная мною биография будет полезнее для людей, чем вся та художественная болтовня, которой наполнены мои 12 томов сочинений…» Перед вами исповедь горячего сердца, которое металось от безверия к отрицанию искусства, но вечно стремилось к внутренней правде: «Когда я подумал о том, чтобы написать всю истинную правду, не скрывая ничего дурного моей жизни, я ужаснулся перед тем впечатлением, которое должна была бы произвести такая биография.».
«Живу до тошноты» – дневниковая проза Марины Цветаевой – поэта, чей взор на протяжении всей жизни был устремлен «вглубь», а не «вовне»: «У меня вообще атрофия настоящего, не только не живу, никогда в нём и не бываю». Вместив в себя множество человеческих голосов и судеб, Марина Цветаева явилась уникальным глашатаем «живой» человеческой души. Перед Вами дневниковые записи и заметки человека, который не терпел пошлости и сделок с совестью и отдавался жизни и порождаемым ею чувствам без остатка: «В моих чувствах, как в детских, нет степеней».Марина Ивановна Цветаева – великая русская поэтесса, чья чуткость и проницательность нашли свое выражение в невероятной интонационно-ритмической экспрессивности.
Когда подняли безымянную плиту, под нею оказались еще несколько тяжелых плит (две были отлиты из металла). Император покоился в четырех гробах, заключенных друг в друга. Так англичане стерегли его после смерти… Наконец открыли последний гроб. В истлевшей одежде, покрытый истлевшим синим плащом с серебряным шитьем (в нем он был при Маренго), император лежал совершенно… живой. Он был таинственно не тронут тлением!