Зигги Стардаст и я - [3]
Она улыбается – натянутой улыбкой. Потому что знает.
– Отец ни за что не разрешит. Мне всего шестнадцать, и…
– Да тебе через пару недель будет семнадцать! Папа сказал, что поговорит с ним, если ты…
– И у меня еще процедуры…
– Ой… верно… – шепчет она.
– Ты знаешь, я не должен пропускать.
Старла передергивает плечами.
– Я вылечусь, слышишь? Как ты и сказала, это всего на пару месяцев. В любом случае ты должна поехать, чтобы наконец наорать на Никсона, как тебе всегда хотелось. За нас обоих. – Теперь я вытираю ее слезы. – Не волнуйся, ладно?
Я говорю это скорее себе, чем ей. Остался еще один курс процедур, но я ни за что не пережил бы предыдущие, если бы Старлы не было рядом… Я ничего не пережил бы, не будь ее рядом…
– Ага, ладно, – отвечает она.
Сидим в молчании. Кажется, будто мир треснул, осыпаясь вокруг меня, и только потом я понимаю, что запись кончилась, а игла скребет пластинку вхолостую.
– Ну же, – улыбаюсь я. – Идем в церковь.
Выключаю проигрыватель и увеличиваю громкость телевизора.
Мы смотрим Soul Train.
Бобби Уомак[13] поет фанк-версию «Fly me to the Moon»[14].
Все это время мы держимся за руки.
Даже не знаю, кто из нас больше боится разжать пальцы.
Тем же вечером лежу в постели. Не спится. Полная луна рябит сквозь крону тополя за окном, отбрасывая зайчики на стены комнаты, как маленький диско-шар.
Будильник на тумбочке показывает 03:13.
Тело дрожит. Словно погружается в ванну, наполненную льдом, но все нервы в огне. Радиоактивном. Снова этот сон. Доктор Эвелин насвистывает «Life on Mars?» Боуи[15]. Улыбается. Накрашенная точь-в-точь как он, с аквамариновыми тенями и толстыми розовыми пластами грима на щеках. Я сижу, прижатый к спинке деревянного стула. Она пристегивает меня ремнями. Оплетает запястья кожаными наручниками. Затягивает. Туго. Потом бедра. Электрические провода, подключенные к машинке на столе передо мной, извиваясь, тянутся от каждого браслета.
Она улыбается, продолжая насвистывать.
Уши накрывают мягкие наушники, заглушая мир. Я вижу, как движутся ее губы, но ничего не слышу. Она уходит, забирая с собой свет. Я плыву в пространстве. Один. В ожидании. Наконец, жужжа, включается диапроектор. Ослепляет. Мелькают картинки, до тех пор, пока…
Электрический заряд плывет по проводам, опаляя бедра, запястья, сердце. Проектор все гонит и гонит картинки по кругу, запекая мои мысли до полного забвения…
И тогда я просыпаюсь.
Вот только не до конца.
Доктор Эвелин говорит: «Любая болезнь питается секретами» – и я больше не должен их хранить, чтобы помочь себе справиться со своей, так что… ДОН-ДОН-ДОННН… Секрет первый: я болен, это мои процедуры, и так меня лечат.
Мне кажется, все это помогает. Правда так думаю. Лучше бы помогало. Иначе я стану таким, как мой дядя, и буду жить в одной из этих клетушек с мягкими стенами, в дурдоме, забытый навсегда…
Я хватаю со стола «Aladdin Sane», новый альбом Зигги, тот белый, с огненно-красной молнией, горящей на его лице. «Мону Лизу» рока. Культовый.
– Ты здесь? – спрашиваю шепотом.
Он закатывает глаза, улыбается. «Привет, мой маленький Звездный человечек. Посмотри на себя, мой красавчик-мальчик, мой суперрок-н-ролл-аллигатор».
– Мне страшно, – говорю я. – Я не справлюсь, Зиг, я не смогу сделать это в одиночку…
«Ну-ну, перестань… Все у тебя будет в порядке. Просто ты должен верить в того себя, кто ты есть на самом деле – здесь, среди звезд. Я же верю, малыш».
Киваю, смахивая слезы, текущие из глаз.
«Ну же, – говорит он. – Давай потанцуем…»
И впервые за долгое время я молюсь.
21 мая 1973 года, понедельник
Утро понедельника, я жду Старлу возле ее дома. Странно… Обычно она меня ждет. Занавески задернуты, на подъездной нет их «Линкольна». Ого. Мы же всегда ездим в школу вместе, на велосипедах. Я что-то пропустил? Стоп… неужели она имела в виду, что уезжает на следующий день?
Нет. Старла позвонила бы и попрощалась, и… нет, говорю! Соберись, Коллинз, ты просто устал. Слишком мало спал ночью. Слишком мало спал уже бог знает сколько ночей. Дыши.
Вдох.
Выдох.
Ахххх.
Ладно. Обожаю, как пахнет в Крев-Кёр после утреннего дождя: ржавая земля, которую обмахнули свежевыстиранным бельем, развешанным на веревке. Закатать бы этот запах в банку да открывать липким летним днем, когда становится тошно от запаха пота. (А такое адское пекло в этой части Сент-Луиса далеко не редкость.) Некоторые считают, что мы живем в сельской местности. Полагаю, так и есть. Сюда потихоньку просачиваются бытовые удобства, а с ними и цивилизация, но Крев-Кёр на самом-то деле располагается точно посередине лоскутного одеяла фермерских земель, да еще и с озером под боком. Это означает, что мы все лето живем под пуховой периной духоты. Судя по нынешним ощущениям, ждет нас жестокий зной. Бабушка называла такие ночи и дни паточными…
Да где же Старла, в конце концов? Это уже не просто странно.
Подожду еще немножко.
На часах 07:43. Так что… не знаю. Жду столько, сколько могу, затем закидываю рюкзак на плечо, запрыгиваю на Стингреймобиль и кручу педали. Это, между прочим, не просто какой-то там велик, а мой бархатно-черный, с леденцово-красной отделкой фантастический шедевр. И я настолько глубоко ухожу в перекрестные мысли о таинственном исчезновении Старлы, о снах с Боуи и кошмарах с участием доктора Эвелин, о ежевечерних отцовских эскападах (потом расскажу подробнее), что на углу поворачиваю
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Анна Евдокимовна Лабзина - дочь надворного советника Евдокима Яковлевича Яковлева, во втором браке замужем за А.Ф.Лабзиным. основателем масонской ложи и вице-президентом Академии художеств. В своих воспоминаниях она откровенно и бесхитростно описывает картину деревенского быта небогатой средней дворянской семьи, обрисовывает свою внутреннюю жизнь, останавливаясь преимущественно на изложении своих и чужих рассуждений. В книге приведены также выдержки из дневника А.Е.Лабзиной 1818 года. С бытовой точки зрения ее воспоминания ценны как памятник давно минувшей эпохи, как материал для истории русской культуры середины XVIII века.
Граф Геннинг Фридрих фон-Бассевич (1680–1749) в продолжении целого ряда лет имел большое влияние на политические дела Севера, что давало ему возможность изобразить их в надлежащем свете и сообщить ключ к объяснению придворных тайн.Записки Бассевича вводят нас в самую середину Северной войны, когда Карл XII бездействовал в Бендерах, а полководцы его терпели поражения от русских. Перевес России был уже явный, но вместо решительных событий наступила неопределенная пора дипломатических сближений. Записки Бассевича именно тем преимущественно и важны, что излагают перед нами эту хитрую сеть договоров и сделок, которая разостлана была для уловления Петра Великого.Издание 1866 года, приведено к современной орфографии.
Иван Александрович Ильин вошел в историю отечественной культуры как выдающийся русский философ, правовед, религиозный мыслитель.Труды Ильина могли стать актуальными для России уже после ликвидации советской власти и СССР, но они не востребованы властью и поныне. Как гениальный художник мысли, он умел заглянуть вперед и уже только от нас самих сегодня зависит, когда мы, наконец, начнем претворять наследие Ильина в жизнь.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)
Уолши переехали в Сиэттл с другого конца страны, чтобы начать все заново. Очаровательная семья с пятью детьми тут же подружилась со всеми соседями в округе. Никто и подумать не мог, что они уехали из родного города… из-за травли всей семьи. В этот раз у них все сложится. Они будут обычными и милыми. Осторожными. Они будут держаться столько, сколько получится. Или пока один из них не спросит себя: «Готов ли я дальше притворяться ради вас?» И с этого момента все изменится навсегда…
Вот уже несколько дней один папа и одна мама задают бесконечный вопрос: что же случилось с их сыном на самом деле? Им известна официальная версия, которую они рассказывают всем, озвучивают родственникам, друзьям, журналистам… версия, в которой они сами сомневаются, но заставляют себя в нее поверить. Они пока не решаются ни о чем его спрашивать, не знают, как подойти к этой теме. Возможно, они не готовы услышать ответы. Поэтому они прислушались к советам и передали все в руки психолога, чтобы тот смог добраться до истины.
Книга – бестселлер. Семь уроков, семь мудрых советов, которые позволили главному герою поверить в то, что нет ничего невозможного, и один проводник в прекрасное будущее. Живешь ли ты так, словно твоя жизнь бесконечна? Или осознаешь, что каждый день уже не вернуть? Эта книга для тех, кто имеет смелость и стремление достичь чего-то большего в жизни, осуществить свою настоящую большую мечту. Трогательная история Ёске и Харуки подарит знание – у тебя есть все, чтобы стать кем угодно. У нас только одна гарантия в этой жизни, что все мы умрем, остальное – в наших руках.