ЖЖ Дмитрия Горчева (2001–2004) - [32]

Шрифт
Интервал

Проснуться, включить время, потом телевизор, а там всё то же, и в интернете ничего нового не написали, заскучать, лечь спать, проснуться, почитать, посмотреть и опять всё выключить вжопу.

Через месяц мне было бы уже лет восемьдесят, я бы однажды случайно издох во сне, с выключенным временем.

Так и стояли бы вы все с разинутыми ртами перед красным светофором десять миллиардов лет, пока солнце не погаснет. А погаснет, так уж что? До свидания, вот что.


24 ноября 2001 — Лом-1

Сегодня в моём доме отключили электричество. А горячую воду не отключили.

С тех пор как от нас ушли Коммунисты, не стало в нашей жизни тщательности и глобальности.

Когда Коммунисты отключали например отопление, они тут же отключали электричество, чтобы не включали обогреватели, и перекрывали газ. Потому что понятно же что пока по радио не объявили Коммунизм, еще где-то есть несколько несознательных сволочей, которые начнуть греть свои Жопы над газовой плитой, вместо того чтобы отправить этот газ например положительным финским буржуям и купить нашим любимым женщинам финские сапоги, чтобы не мерзли у наших любимых женщин ноги и не простужались у наших любимых женщин придатки и чтобы нарожали они нам детишек здоровых и много, а то скоро одни узбеки будут в СССР жить, хотя против узбеков никто ничего против не имеет, очень хороший они хлопок выращивают на портянки нашим солдатам и ХБ нашим сержантам и ПШ нашим офицерам.

Вот как надо глобально мыслить, сейчас уже никто так не умеет.

А если кто сильно замёрз, тот может взять лом и обколупать лёд вокруг подъезда, тогда и сам завтра на этом месте руку не сломает, и людям приятно, а тепло-то как. А потом прийти домой, зажечь свечечку, зачерпнуть на балконе из эмалированного ведра квашеной капусты да с брусникой, и выпить стопку ледяной водки, а потом плясать и петь, а потом ебать жену под ватным одеялом, а там и утро и на работу. А на работе хорошо: там и свет и тепло и в столовой стакан сметаны дадут, только точи свою гайку, дери зубов побольше и рисуй свой чертёж огромный, чистый и прекрасный как Летающий Остров Солнца. И слепят за это с нас обобщённый барельеф с цыркулем и отбойным молотком на фронтоне городского педагогического института.

Ну да ладно, свет давно включили, а я что-то распизделся.


25 ноября 2001 — Лом-2

А вот про лом ещё.

Сейчас никто не пользуется ломом, никто. Редко редко встретишь на улице человека с ломом.

А ведь раньше миллионы людей ходили с ломом, с киркой, с кайлом, с сучкорубом.

Вот хоть кто-нибудь в этом ЖЖ умеет толком обрубать сучки? Хуй. Никто не умеет. А раньше все умели, и пели песни, и шли на парад, и рожали опять же детей здоровых и много. И нас тоже рожали здоровыми. Мы, когда родились орали басом и ссали в палец толщиной и разгрызали молочными зубами деревянные прутья. А потом ссутулились, сморщились, надели на нос очёчки, у нас повылезли волосы и стали мы фрустрированные невротики и латентные шизофреники. Как жизнь, спрашивают нас, да всё нормально, отвечаем мы, да.

А надо лом, надо колоть, лёд, асфальт, что под руку попадётся. И ещё топор-колун.

Если про лом ещё хоть кто-то помнит, то про топор-колун вообще никто не знает. Это такой топор, чтобы колоть чурбаны на дрова, не тот топорик для колки льда, которым челентано, мачо недоделанное, размахивало вместо чтоб как все нормальные люди пойти подрочить. Колун, он тупой и толстый, на длинном неструганном топорище.

Когда мне было лет четырнадцать, меня от этого колуна просто оттащить невозможно было. Как свободная минута, так сразу бегу на задний двор дрова колоть. Осину-то любое челентано расколет, а вот попробуй берёзу да с сучками, да всё внутри чурбана перекручено. Я такой чурбан бывало расколю и сразу стану Русский Геройский Богатырь. А с тех пор как я перестал колоть дрова топором-колуном, не осталось во мне нихуя совсем ничего Русского и Геройского.


А вот в двуручной распиловке брёвен на чурбаны нет ничего Геройского совершенно. Двуручная распиловка брёвен — это дамское неспешное занятие наподобие вязание шерстяных носков.

Хотя если двуручно распиливать брёвна с приятной дамой, это может оказаться Огромным Наслаждением. А может и не оказаться, с дамами никогда заранее не знаешь.


29 ноября 2001 — Как нам обустроить Россию

России, помимо Православия, Самодержавия и Соборности необходим Глобальный Мудак.

У всех есть Глобальный Мудак: у америки есть бен-ладен, у бен-ладена есть джордж-буш-младший.

Если включить телевизор в америке, тебе покажут бен-ладена, если включить телевизор в арабских эмиратах, тебе покажут джордж-буша-младшего, а если просто прийти домой и включить телевизор, тебе покажут глеб-олеговича-павловского.

Глеб-олегович — это конечно концептуально. И вроде бы всё у него есть для того, чтобы стать настоящим всенародным Мудаком: и очёчки, и умный дохуя. Но не он, нет не он ограбил детей и старушек, вместо него это сделали гайдар, чубайс да мавроди.

Нет, не получится из него Мудака, хуйня какая-то а не Мудак, тьфу на него.

Последним хорошим Мудаком для Русского Народа был Троцкий. У него было всё то же, что у павловкого, но он ещё ездил с наганом в бронепоезде и кого встретит, тут же расстреляет без суда и следствия. А потом он еще Родину продал и Сталина хотел убить. «Пиздишь как троцкий», говорил Народ. Про кого он сейчас может так сказать? Нет таких. То есть мудаков-то конечно сколько хочешь: включай телевизор и выписывай столбиком, но мелкие они все, хоть в кулёк их ссыпай.


Еще от автора Дмитрий Анатольевич Горчев
Путь Джидая

В этой книге – лучшие и давно разошедшиеся на цитаты гротесковые рассказы Горчева: «Настоящее Айкидо», «Высшая Справедливость», «Мировое господство», «Путь Джидая», «Поселок Переделкино» и другие. Здесь по-прежнему тонет волшебный материк Гондвана, академики Зельдович и Шнеерзон изобретают Православную Бомбу, в Летнем Саду скачет животное Кухельклопф, баржа везет воду из Ладожского озера в Финский залив, всё так же работает фантомное радио, а в Крещенский сезон всегда идет дождь…


План спасения

«План спасения» — это сборник рассказов, объединенных в несколько циклов — совсем сказочных и почти реалистичных, смешных и печальных, рассказов о людях и вымышленных существах, Пушкине и писателе Сорокине, Буратино и Билле Гейтсе...


Рюмка водки на столе

Смешные «спиртосодержащие» истории от профессионалов, любителей и жертв третьей русской беды. В сборник вошли рассказы Владимира Лорченкова, Юрия Мамлеева, Владимира Гуги, Андрея Мигачева, Глеба Сташкова, Натальи Рубановой, Ильи Веткина, Александра Егорова, Юлии Крешихиной, Александра Кудрявцева, Павла Рудича, Василия Трескова, Сергея Рябухина, Максима Малявина, Михаила Савинова, Андрея Бычкова и Дмитрия Горчева.


Сволочи

Можно, конечно, при желании увидеть в прозе Горчева один только Цинизм и Мат. Но это — при очень большом желании, посещающем обычно неудовлетворенных и несостоявшихся людей. Люди удовлетворенные и состоявшиеся, то есть способные читать хорошую прозу без зависти, увидят в этих рассказах прежде всего буйство фантазии и праздник изобретательности. Горчев придумал Галлюциногенный Гриб над Москвой — излучения и испарения этого гриба заставляют Москвичей думать, что они живут в элитных хоромах, а на самом деле они спят в канавке или под березкой, подложив под голову торбу.


Красота

Во втором издании своей первой книги автор поднимает многие Серьезные Вопросы: «Почему?», «По какой причине?», «И какой же отсюда следует вывод?». Неудивительно, что порой автор вообще перестает понимать, о чем же он, собственно, говорит.


Дикая жизнь Гондваны

Абсурд, черный юмор, мизантропические байки и «подпольные» притчи в самом полном на сегодняшний день собрании текстов прозаика Дмитрия Горчева, даровитого нарушителя всех литературных конвенций и табу. «Сволочи», «Из Петербурга в Москву», «Про одного человека», «Когда от нас ушли Коммунисты», «О существах» и другие циклы короткой прозы. Иллюстрации автора.


Рекомендуем почитать
Век здравомыслия

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


На французский манер

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Жизнь на грани

Повести и рассказы молодого петербургского писателя Антона Задорожного, вошедшие в эту книгу, раскрывают современное состояние готической прозы в авторском понимании этого жанра. Произведения написаны в период с 2011 по 2014 год на стыке психологического реализма, мистики и постмодерна и затрагивают социально заостренные темы.


Больная повесть

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Улица Сервантеса

«Улица Сервантеса» – художественная реконструкция наполненной удивительными событиями жизни Мигеля де Сервантеса Сааведра, история создания великого романа о Рыцаре Печального Образа, а также разгадка тайны появления фальшивого «Дон Кихота»…Молодой Мигель серьезно ранит соперника во время карточной ссоры, бежит из Мадрида и скрывается от властей, странствуя с бродячей театральной труппой. Позже идет служить в армию и отличается в сражении с турками под Лепанто, получив ранение, навсегда лишившее движения его левую руку.


Акка и император

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.