Жюльетта. Том II - [14]

Если ты намерена извлечь из преступления прибыль, старательно скрывай это, при людях не давай никакого повода заподозрить, что заинтересована в этом, держи свой рот на замке, ибо малейшее твое слово впоследствии может обернуться против тебя и очень часто, при отсутствии других свидетельств, служит главной уликой. Если совершенное преступление удваивает твое состояние, не спеши делать новые покупки, скажем, карету или колье, — это неизбежно привлечет внимание окружающих, вызовет слухи и приведет к твоему порогу полицию.

Совершив преступление — особенно, если ты новичок в этом деле, — некоторое время избегай общества, так как лицо — зеркало души, и несмотря на все наши усилия лицевые мускулы непременно выдают наши тайные чувства и заботы. По той же самой причине не позволяй втягивать себя в разговор, имеющий хоть самое отдаленное отношение к преступлению, потому что в первое время ты можешь сказать что-то лишнее, бросающее на тебя тень подозрения, если же, напротив того, ты уже к этому привыкла, и преступление доставило тебе удовольствие, выражение твоего лица может выдать твою радость при его упоминании. Словом, только опыт научит тебя контролировать и свои слова и свою реакцию и, в конце концов, избавиться от привычки обнаруживать свои тайные чувства, вот тогда ты сделаешься спокойной, невозмутимой и бесстрастной, даже если тебя будут обуревать самые сильные чувства. Но все это достигается только благодаря привычке к пороку, благодаря наивысшей твердости и окаменелости души, и добиться этого я тебе искренне желаю и как можно скорее.

Но если ты не избавишься от угрызений совести, ты никогда не достигнешь такого состояния; если, повторяю, ты не избавишься от сомнений и дурных предчувствий, тебе не дано управлять собой, и твоя слабость проявится при первом же удобном случае и выдаст тебя при первой опасности. Стало быть, совершив злодейский поступок, нельзя успокаиваться и почивать на лаврах, мадам: ты станешь несчастнейшей из женщин, если сделаешь только одну вылазку в мир злодейства и на том остановишься. Либо тихо сиди дома, либо, изведав вкус преступления, без колебаний прыгай через пропасть сомнений. Только накопленный груз множества дурных поступков избавит тебя от угрызений совести, породит в твоей душе сладостную привычку, которая притупит и сведет их на нет и даст тебе силы и средства обманывать окружающих И не думай, будто ты что-то выиграешь, если уменьшишь серьезность замышляемого тобой преступления, ибо степень жестокости не имеет никакого значения: проступок наказывается не в силу его жестокости, а потому лишь, что его автор попался, хотя чем опаснее преступление, тем больших предосторожностей оно требует. Практически невозможно осуществить большое злодейство без тщательной подготовки, между тем как люди чаще всего попадаются на мелких, совершаемых с небрежностью. Степень жестокости преступления волнует только тебя, но какое будет тебе дело до этого, если совесть твоя будет неприступна? А вот его раскрытие означает твою погибель, и этого нельзя допустить ни в коем случае.

Не забывай о лицемерии — оно совершенно необходимо в этом мире, где царят нормы и обычаи, которые вряд ли согласуются с твоими убеждениями: преступления редко вменяются в вину тем, кто высказывает абсолютное равнодушие ко всему происходящему. Нет человека более несчастного и более неуклюжего, чем Тартюф. Никто так, как Тартюф, не восхищается добродетелями, стараясь скрыть свое лицемерие; ты должна пойти дальше безразличия к преступлению: не следует боготворить добродетель, но не следует любить и порок — такой вид лицемерия обнаружить труднее всего, ибо оно оставляет в покое гордыню окружающих, между тем как лицемерие, отличающее мольеровского героя, оскорбляет ее. Старайся обходиться без свидетелей и даже без сообщников и, по возможности, избавляйся и от тех, и от других: либо первые, либо вторые непременно приведут преступника на эшафот, а часто — и те и другие вместе[8]. Хорошо продуманный план и безукоризненное исполнение избавят тебя от необходимости иметь дело с людьми такого сорта. Никогда не говори, что твой сын, твой лакей или твой муж ни за что не предадут тебя, ибо они, если захотят, смогут причинить тебе безграничное зло, даже если и не выдадут тебя правосудию, чьих стражей, кстати, нетрудно купить.

Самое же главное — никогда не обращайся к религии: можешь считать себя живым трупом, если угодишь в ее сети; она будет непрестанно терзать тебя, наполнит твое сердце страхами, а голову — иллюзиями, и это закончится тем, что ты сделаешься своим собственным обвинителем и злейшим врагом. Взвесив и проанализировав все эти обстоятельства — методично, объективно и рационально (разумеется, я хочу, чтобы ты совершила преступление в пылу страсти, я даже подталкиваю тебя к этому, но настаиваю на том, что готовить его надо в спокойном состоянии), — взгляни беспристрастно на самое себя, посмотри, кто ты есть на самом деле, оцени свои способности, свои силы и возможности, свое влияние и свое положение, определи степень своей неуязвимости перед лицом закона, поищи средства, которые могут защитить тебя. И если ты найдешь себя надежно защищенной, можешь приступать к делу, но как только кости брошены, и игра началась, действуй без колебаний. Учти, что самые хитрые замыслы могут рухнуть, но если уж ты попалась, несмотря на все принятые меры предосторожности, смотри прямо в лицо опасности и достойно принимай ее. В самом деле, что страшного тебя ожидает? Безболезненная и очень быстрая смерть. И лучше, если она настигнет тебя на виселице, чем в постели: страданий гораздо меньше, и все пройдет намного быстрее. Быть может, тебя смущает позор? Но что вообще означает это слово? Ведь ты его даже не почувствуешь — мертвые вообще ничего не чувствуют, ну а что касается до того, как будет чувствовать себя твоя семья, твои близкие, так разве это может беспокоить тебя, человека с философским умом? Неужели ты страшишься упреков, если, скажем, тебе оставили жизнь и удовлетворились тем, что собираются гневно бичевать и исправлять тебя? И неужели тебя ужасает мысль о пустой болтовне или о об опозоренном имени? Фи! Стоит ли бояться этой фикции? Возможно, ты думаешь о чести? А что есть честь? Пустое сочетание звуков, ничего не значащее слово, которое и существовать-то не может отдельно от чьего-то мнения и которое в таком качестве не может ни прельстить нас, если оно относится к нам, ни огорчить, если мы потеряли то, что оно обозначает. Бери пример с Эпикура, который считал, что слава и честь приходят к нам извне, поэтому здесь мы ничего не можем поделать, кроме как научиться жить без них, если не в состоянии их заслужить. Знай же, что нет на свете преступления, даже самого скромного, которое не доставляло бы преступнику удовольствие, перевешивающее все неудобства, связанные с позором и немилостью. Неужели я буду жить хуже от того, что общество осуждает меня? Что мне до грязи, которой меня пятнают, если я сохранила внутренний комфорт! Именно в этом я нахожу счастье, а вовсе не в чужом мнении, которое мне не дано ни создать, ни исправить, ни сохранить и которое есть пустое и бессмысленное понятие, поскольку мы каждый день видим, как люди, лишенные напрочь и чести и славы, поживают преспокойненько роскошной жизнью, недоступной слабым и глупымг несмотря на их рьяную приверженность добродетели.