Жужукины дети, или Притча о недостойном соседе - [10]

У Лепида не было сил на удивление или страх. Он отвернулся и тяжело, тупо зашагал дальше, левой рукой придерживая щит, закинутый за спину. Но когда приблизился нарастающий шорох и невнятный голос как будто его окликнул, Лепид вдруг осознал, что это сын... Тень обогнала его, промелькнув справа, и остановилась впереди в нескольких шагах, приветствуя его взмахами руки. Лепид не понимал. Сын сидел верхом на какой-то палке, а спереди и сзади у него были два больших колеса, которые, видимо, и везли его так быстро. Потом Лепид заметил еще рычаги, на которые сын давил ногами, и догадался, что именно таким способом он заставляет колеса вращаться... Вот он оттолкнулся, сделал одно движение ногой, и колеса мигом поднесли его вплотную. Лепид увидел, что сын почему-то стал очень молод: он казался юношей лет семнадцати, щуплым, почти плоским... да, плоским, как его сооружение на колесах. «Ты жив?» — спросил Лепид. «Нет, меня убил варвар, — ответил тот, улыбаясь, — я сейчас умру». Он слез со своей палки и бережно положил всю конструкцию на траву. Лепид не понимал, в чем дело. Когда сын разогнулся, это был уже мальчик лет десяти. «Сядь, — попросил он, — я хочу, чтобы ты взял меня на руки... Нет, на одну руку, — поправился он смущенно, — на левую». Лепид покорно опустился на землю. Сын сел рядом, прижавшись головой к его груди, и Лепид обнял его и приподнял к себе на колено: то был уже младенец двух или трех лет... Прошла минута или десять минут — уже ничего кругом нельзя было различить: ночь поглотила все. Лепид подвигал рукой, коленом — и убедился, что никого с ним больше нет. Он пошарил вокруг, но колеса, на которых сын догнал его, тоже исчезли.

УЗЕЛ

Юноша Андроник повздорил со своим духовным наставником, иеромонахом Павлом, который втайне придерживался иконопочитания. Истинной причиной ссоры был блуд юноши с некоей девицей: старец повелел ему ее оставить, юноша внешне покорился, но сердце его изнемогало. И ослепленный Андроник поэтому думал: «Нехорошему учит меня отец мой духовный. Под видом благочестия он хочет поселить в моей душе языческую наклонность к почитанию идолов. Кроме того, он учит не повиноваться властям, светским и духовным, даже самому Патриарху, которого называет еретиком, а учение Вселенской Церкви, отвергающее рукотворные изображения, он именует "псевдодоксией"». И так распаляя себя все больше и больше, юноша наконец решил: «Пойду донесу на него».

Отойдя от церкви Святой Мученицы Параскевы несколько десятков шагов, Андроник вышел к углу площади и увидел впереди молодого человека, идущего ему навстречу. В это время человек тот нагнулся и присел, поправляя ремень сандалии. Тут из-за угла показался слепец, палкой ощупывавший перед собой путь. Слепец наткнулся сзади на присевшего человека, палкой потрогал его спину, бока, плечи, потом обошел. Но человек тот не обернулся на слепого. Он поднял голову и поглядел по сторонам, как бы чего-то ища, и, увидев Андроника, уставил вдруг на его лицо взгляд, полный невыразимого ужаса. Андроник вздрогнул. Ему показалось, что незнакомец в этот миг видит его насквозь, знает его намерение, даже хочет ему сказать что-то предостерегающее или укоризненное, но не может из-за обуявшего его страха. Андроник почему-то не мог отвести взгляда и остановился, как будто прикованный к месту. Несколько секунд они смотрели друг на друга. Потом незнакомец разогнулся и, забыв про развязавшуюся сандалию, шаркая, пустился бежать в сторону церкви.

Эта встреча произвела столь странное впечатление на Андроника, что он долго не мог успокоиться и уж конечно никуда не пошел доносить. Спустя некоторое время он поступил на службу к одному знакомому купцу и отправился в далекое морское путешествие. Вернулся он только через четыре года. Чужие страны и множество разнообразных событий, произошедших с ним, начисто изгладили из его сердца любимую им некогда девицу, из-за которой он прервал общение со своим духовным отцом, и теперь Андроник был в недоумении: как это могло случиться? Предлог ссоры казался ему и ничтожным, и несправедливым. «Грех лежит на моей совести! — сокрушался он. — Бес помрачил мне разум, я озлобился и осудил духовного отца моего! Даже собирался донести на него врагам, как Иуда! Хорошо, что Господь не попустил этому сбыться! Но надо идти, пасть в ноги старцу Павлу, покаяться во всем и просить его снова принять меня в свое руководство!»

Так, решившись, он направился к церкви Святой Мученицы Параскевы. Немного не дойдя до нее, на углу площади, он почувствовал, что расслабился ремень его правой сандалии. Андроник нагнулся, чтобы завязать туже, но вдруг кто-то сзади толкнул его и стал как будто палкой ощупывать его спину, бока, плечи... И в этот миг, словно вспышка, блеснуло в нем отчетливое воспоминание: «Это уже было!.. Но... я был не здесь... А где я был?» — Андроник поднял голову и увидел юношу, идущего ему навстречу. «Вот он я!.. Четыре года назад... Я смотрю на себя самого! Господи, что это такое?..» Юноша тоже смотрел на него и даже остановился. В глазах его было недоумение и беспокойство, но он не узнавал Андроника. «Да, я же тогда не узнал...» — успел сообразить Андроник, но ему стало так страшно, что он вскочил и, шаркая спадавшей сандалией, бросился бегом к церкви.