Жуть-2 - [38]
Михей оставил жену дома, а сам отправился в магазин — там есть телефон. Он вызвал врача, а затем, надвинув капюшон, пошлепал через плотину в соседнюю деревню, где стыла под дождём небольшая церковь. Отца Андрея не оказалось, он проводил службу в городском храме. Пришлось оставить записку. Обещали, что послезавтра заглянет.
Врача ждали до самой ночи, но так и не дождались. То ли застрял, то ли заблудился.
Ночью Катюха снова пошла в лес.
На этот раз Михей её проспал — глядь, а жены нет, уже и место на кровати остыло. Раз так — взял с собой спички, старый фонарик, небольшой топор и верёвку. Сложил всё в брезентовую сумку для противогаза (как у почтальона, только зелёного цвета, от отца досталась), перекинул широкий ремень через плечо и с тяжелым сердцем снова отправился в лес.
В овраге у камней всё было по-прежнему, только нора вроде бы стала больше. Придерживая дыхание, Михей заглянул внутрь. Тихо. Ни животной возни, ни свирепого рычания, как в прошлый раз. Включил фонарь — тот закашлялся ележивым светом и сдох. Михей примерился к норе — проходит он туда или нет. Положил сумку на камень, взял топор и спички, и полез. Нора углублялась полого, слегка расширяясь. Он то и дело останавливался и прислушивался — но кроме собственного дыхания ничего не различал. Холодная земля сыпалась за шиворот, и по спине уже что-то испуганно ползало. Михей отложил топор и взял спички. Чиркнул раз, другой, запахло едким дымом, огонёк выхватил рваные своды пещеры — глину, камни, корешки, червяков и сороконожек. Впереди почудилось что-то белое. Пламя доело спичку и осторожно цапнуло за палец. Михей прополз дальше и неожиданно почувствовал, как с плеч спадает теснота пещеры, стены отступают и расходятся. Он махнул топором, пытаясь за что-нибудь зацепиться, но не успел и теперь падает, летит куда-то вниз.
В самом падении нет ничего страшного, но разум колотит предчувствие его неминуемого завершения. Удар о землю причинит боль, сделает инвалидом или убьёт. Оставит прикованной к коляске обузой или пускающим слюни дурачком. И чем дольше падение, тем страшнее будет его финал.
И тем скорее оно убьёт.
Михей падал так долго, что ему начало казаться, будто он уже разбился и умер, но по какой-то необъяснимой причине еще не знает об этом. Если так, он застрял здесь самое недолгое дней на девять. И то, если помянут как следует, иначе на сорок. Топор сделался лёгким, почти невесомым, будто в руке одно лишь топорище, да и то из воздушного пенопласта. Михей отпустил его и снова взял. Где низ, где верх — непонятно.
Наконец темнота стала рассеиваться и уходить, как вода из озера в день сброса плотины, обнажая грязный берег, влипшие в ил камни, полусгнившие ветки и зелёный салат водорослей, скрытых прежде под зеркальной поверхностью, в которой до этого искрилось перевёрнутое совершенство неба.
Темнота оказалась не менее совершенной, из-под нее проступили тёмно-серые стены и железные скобы в слюне коричневой ржавчины. Скобы торчали ступеньками из окружившего его колодезного кольца. Запахло неприветливой сыростью и мокрым бетоном. Михей посмотрел вниз и тотчас понял, куда попал. Вода под ним светилась круглым отражением. Топор в правой руке заменила длинная палка, а левой он держал трос, на котором висел, сидя, как на тарзанке.
Говорят, из колодца можно увидеть звёзды, но над ним оказался лишь щербатый колодезный навес. Михея ни разу не опускали в колодец — для этого он был слишком большим и тяжелым. За сорвавшимся вниз ведром всегда отправляли худого и лёгкого Серёгу, хотел он этого или нет.
Михей короткими рывками опускался к воде. И вот она болтается у самых его ног.
— Стой! — кричит Михей, когда сапоги задевают поверхность.
Он наклоняется к отражению и едва удерживается на тросе: он — Серёга!
В колодце холодно, изо рта вырывается пар, надо быстрее искать ведро. Он баламутит палкой воду, слышит глухой ответ нержавейки, нащупывает, цепляет грюком за ручку, тянет вверх, выплёскивает воду и вешает пустое ведро на ногу. Из-за глины, налипшей на ручку, ведро едва не соскальзывает вниз по сапогу — он вовремя задирает носок.
От горячего дыхания облако пара густеет, и в нём появляется странная полость. Потоки пара обволакивают её, движением уплотнённых сгустков высекая в ней контррельеф — острый подбородок, изогнутый рот… От неожиданности Михей-Серёга начинает дышать чаще — облако уплотняется и растёт, у рельефа проявляются губы, нос, глаза… закрытые веки… как обратная сторона маски или чьё-то лицо изнутри.
— Тяни! Тяни! — отчаянно кричит Михей-Серёга.
«Не уходи», — выдыхает лицо и открывает пустые глаза.
Он дёргает верёвку, дышит горячо и часто, в облаке появляются лоб, шея и скулы, маска приближается, будто хочет надеться…
— Ну же! — орёт Михей-Серёга наверх.
Его тянут, облако недовольно ворочается под ногами, пустое ведро тяжелеет. Стиснув зубы, он тянет носок и сжимает сильнее трос, ручка скользит по сапогу: да пусть хоть с ногой сожрёт, он сюда не вернётся!
— Да чтоб тебя! — слышится сверху, и трос с удвоенной силой отлепляет его от облака.
Михей-Серёга цепляется за края колодца, выпрыгивает на землю, жадно и с облегчением вдыхает тёплый свет. Вокруг — никого. Дома, дорога, столбы, синяя крыша Баклана, водонапорная башня вдалеке — людей нет. И ничего не движется. Даже облака застыли, как разбитая витрина неба.
Максим Кабир — писатель, поэт, анархист. Беззаветный фанат жанра ужасов и мистики. Человек, с рассказами которого знакомы ВСЕ поклонники хоррора. И роман, который сравнивают с творчеством Кинга, Литтла, Лаймона — причем зачастую не в пользу зарубежных мэтров. Тихий шахтерский городок где-то в российской глубинке. Канун Нового года. Размеренная жизнь захолустья, где все идет своим чередом по заведенному порядку. Периодически здесь пропадают люди, а из дверного глазка пустой квартиры на вас смотрит то, что не должно существовать.
Мир после катастрофы, о которой никто не помнит. Мир, в котором есть место магии, голосам мертвых и артефактам прежней эпохи. Мир, в котором обитают кракены. И убийца кракенов, Георг Нэй, придворный колдун из Сухого Города. Мир за пределами острова-крепости – Мокрый мир, соленый и опасный, подчиненный воле Творца Рек. Неисповедимо течение темных вод. Оно может поглотить Нэя или сделать его легендой. И да поможет Гармония смельчакам, покинувшим клочки суши ради правды, похороненной на дне Реки.
Новая леденящая кровь история от Максима Кабира, лауреата премий «Мастера ужасов» и «Рукопись года», автора романов «Скелеты» и «Мухи»! Добро пожаловать в провинциальный городок Московской области, где отродясь не происходило ничего примечательного. Добро пожаловать в обычную среднюю школу, построенную в шестидесятые – слишком недавно, чтобы скрывать какие-то мрачные тайны… Добро пожаловать в мир обычных людей: школьников, педагогов. В мир, где после банальной протечки водопровода на бетонной стене проявляется Нечестивый Лик с голодными глазами. Добро пожаловать в кровавый кошмар.
«Байки из склепа» по-нашему! У мальчика Алеши плохая наследственность – его бабушка медленно сходит с ума, но об этом мало кто догадывается. Ничего не подозревающие родители отправляют Алешу в деревню на все лето. А бабушка в наказание за мнимое баловство запирает мальчика в темном страшном подвале. Долгими часами сидит Алеша во мраке и сырости, совсем один, перепуганный и продрогший… пока не начинает слышать «голоса». Они нашептывают ему истории, от которых кровь стынет в жилах. Рассказывают о жизни и смерти, любви и ненависти, предательстве и жестокой мести.
Максим Кабир – писатель, поэт, анархист. Беззаветный фанат жанра ужасов и мистики. Лауреат премий «Рукопись года» и «Мастера ужасов». Добро пожаловать в мир призраков Максима Кабира! Здесь пропавшая много лет назад девочка присылает брату письмо с предложением поиграть. Здесь по улицам блокадного Ленинграда бродит жуткий Африкан. Здесь самый обыкновенный татуировщик и самый обыкновенный сосед по больничной палате оказываются не теми, за кого себя выдают. И зловещая черная церковь звенит колоколами посреди болота в глубине тайги. Добро пожаловать в мир призраков Максима Кабира!