Жуть-2 - [19]
Высокий человек в противогазе схватил Артёма за рукав и толкнул к грузовику. Но тот, что стоял у кабины, сутулый и горбоносый, был занят прибором, похожим на телевизор. Он выругался в балаклаву и постучал прибором по ребру ладони.
Остальные просто не обращали на Артёма внимания.
Он вывалился в распахнутые настежь ворота, едва не попал под колёса маленького чёрного танка, который почему-то направлял орудие на ТЭЦ, вжал голову в плечи, когда станция грянула испуганным гулом, и побежал.
Его не окрикнули, не попытались остановить. Артём испытал облегчение, что не надо никуда звонить, никого вызывать — военные уже на месте, разберутся.
Начался дождь. На парковке супермаркета скучали таксисты.
Уже в машине, на полпути к Маугли, ему внезапно стало страшно — он медленно опустил глаза и осмотрел себя, ожидая увидеть чёрно-красную строительную робу.
Джинсы, ветровка, мокрая от пота футболка. Он ощупал — для верности. Закрыл глаза и тяжело вздохнул. Затем опустил стекло, чтобы капли дождя падали на лицо.
Маугли бросился ему на шею. Волосы сына пахли яблоком.
— Оставайся здесь, я наготовила, — сказала Нелли, уже нарядная, с причёской.
Он согласился. Согласиться было легко.
Горела ТЭЦ — на другом конце города, в его воображении. Он видел это.
Несмотря на пережитый кошмар — или, скорее, благодаря пережитому кошмару — он чувствовал эйфорию. Жизнь чувствовал! Да, был и страх, липкий и комковатый, но Артём использовал этот сгусток как батарейку — стимулировал нервные окончания, реанимировал ощущение собственного «я». А ведь почти потерял, истёрся, обезличился…
Горела ТЭЦ. Это было не только видение, но и мысль. Мысль-заноза.
Что она значит?!
Он неожиданно понял. «Даже во сне горит». Комментарий в Интернете. Найти ту девушку или женщину, у которой бабушка была ведуньей… может, она…
«Глупость, какая глупость».
«Снегирь» не тронул его на подземной парковке, потому что на какое-то время пустота внутри него отступила, изгнанная воспоминаниями о сыне или уродливым азартом выживания — и «снегирю» это не понравилось. Они хотели другого. Они питались другим.
Одиночеством? Безразличием? Покорностью?
За окном поднималось, наползало что-то огромное, шарообразное, чёрное; катилось, проворачиваясь красным.
«Радиация, эксперименты… как же… Мы сами их приманили, пустотой внутри нас. Новый район, молодые, отстранённые, пустые… пузырьки газа в мутной жидкости, и хорошо если внутри семьи, а то ведь и по отдельности пузыримся…»
— Не отдам, — сказал он, — больше ни капли.
— Что, папа?
— Ничего. Танцуй, пожалуйста, танцуй.
Маугли выключил свет. В тёмной комнате горел экран телевизора. За окном, на другом конце города, горела ТЭЦ, горело слепое здание, пламя проворачивалось, шуршало, росло, но Артём смотрел на Маугли, только на танцующего Маугли, на него одного, отвлекаясь лишь на мысль (они не увидят, если мы будем счастливы, нас не увидят), которую тут же растоптал, размазал, а может, мысль ушла сама, потому что была правильной и кроткой, и ничего не осталось, кроме танцующего в мерцающей темноте сына — и так это было хорошо.
Чужак
Алексей Жарков
Варвара гнала машину по дну высохшего моря к изломанным песочным скалам на горизонте. Дрожа переливами горячего воздуха, эти остатки мезозойского берега, сизые и острые, окружали ослепительную соляную пустыню, словно стальные зубы гигантского капкана — приманку. Девяносто миль в час. Варваре казалось, будто бесконечная Невада замыкается над ней водяным небесным куполом, а за ним, пробиваясь огненным лучом в отверстие Солнца, кипит и плавится таинственный дневной космос. И что скалы совсем не приближаются, как будто нет здесь ни времени, ни скорости.
— Там был какой-то ворнинг[2], — раздраженно произнёс Николай, глядя, как мимо пролетает очередной знак с каким-то тревожным предупреждением, — не гони так.
— Тут нет никого, — буркнула Варвара, — дай воды.
— Ага, — вздохнул Николай, открывая бутылочку, — на той горе вчера тоже никого не было.
— Еще раз вспомнишь — высажу, пешком пойдешь.
— Ну конечно. Держи.
— Спасибо.
— Нет, я серьёзно, Варь, не гони так, вон там корова какая-то. Бредёт.
— До неё миль сто, — за месяц путешествия они привыкли ко всем этим милям, фунтам и фаренгейтам.
— Ну конечно, сто! Триста. Я серьёзно, сбавь.
— Это не корова.
Николай приподнялся, всматриваясь в едва заметное черное пятнышко. Дорога резала пустыню пополам, вычерченная как по линейке — от лобового стекла до скал на горизонте. Машину слегка покачивало и трясло, Николай поднял спинку и поправил очки:
— Шевелится, и вроде не кактус.
Варя хмыкнула.
— Может копы? Блин, да сбавь ты.
— У копов была бы тачка.
— Ну, может она и стоит там, в какой-нибудь канавке, замаскированная.
— Боже, ну откуда здесь канавка?
— Да здесь что угодно может быть, место непростое, сбавь обороты, я серьёзно.
Варя послушалась, голос двигателя понизился, из задней части салона прилетел запах апельсинов.
— Это человек, — сказал Николай.
Варя посмотрела на приборную панель — за бортом сто по Фаренгейту, осипший кондиционер едва справляется.
— Надо же, — ухмыльнулась Варя, — надеюсь, не коп.
— А какие здесь штрафы?
Мир после катастрофы, о которой никто не помнит. Мир, в котором есть место магии, голосам мертвых и артефактам прежней эпохи. Мир, в котором обитают кракены. И убийца кракенов, Георг Нэй, придворный колдун из Сухого Города. Мир за пределами острова-крепости – Мокрый мир, соленый и опасный, подчиненный воле Творца Рек. Неисповедимо течение темных вод. Оно может поглотить Нэя или сделать его легендой. И да поможет Гармония смельчакам, покинувшим клочки суши ради правды, похороненной на дне Реки.
Максим Кабир — писатель, поэт, анархист. Беззаветный фанат жанра ужасов и мистики. Человек, с рассказами которого знакомы ВСЕ поклонники хоррора. И роман, который сравнивают с творчеством Кинга, Литтла, Лаймона — причем зачастую не в пользу зарубежных мэтров. Тихий шахтерский городок где-то в российской глубинке. Канун Нового года. Размеренная жизнь захолустья, где все идет своим чередом по заведенному порядку. Периодически здесь пропадают люди, а из дверного глазка пустой квартиры на вас смотрит то, что не должно существовать.
Новая леденящая кровь история от Максима Кабира, лауреата премий «Мастера ужасов» и «Рукопись года», автора романов «Скелеты» и «Мухи»! Добро пожаловать в провинциальный городок Московской области, где отродясь не происходило ничего примечательного. Добро пожаловать в обычную среднюю школу, построенную в шестидесятые – слишком недавно, чтобы скрывать какие-то мрачные тайны… Добро пожаловать в мир обычных людей: школьников, педагогов. В мир, где после банальной протечки водопровода на бетонной стене проявляется Нечестивый Лик с голодными глазами. Добро пожаловать в кровавый кошмар.
«Байки из склепа» по-нашему! У мальчика Алеши плохая наследственность – его бабушка медленно сходит с ума, но об этом мало кто догадывается. Ничего не подозревающие родители отправляют Алешу в деревню на все лето. А бабушка в наказание за мнимое баловство запирает мальчика в темном страшном подвале. Долгими часами сидит Алеша во мраке и сырости, совсем один, перепуганный и продрогший… пока не начинает слышать «голоса». Они нашептывают ему истории, от которых кровь стынет в жилах. Рассказывают о жизни и смерти, любви и ненависти, предательстве и жестокой мести.
Максим Кабир – писатель, поэт, анархист. Беззаветный фанат жанра ужасов и мистики. Лауреат премий «Рукопись года» и «Мастера ужасов». Добро пожаловать в мир призраков Максима Кабира! Здесь пропавшая много лет назад девочка присылает брату письмо с предложением поиграть. Здесь по улицам блокадного Ленинграда бродит жуткий Африкан. Здесь самый обыкновенный татуировщик и самый обыкновенный сосед по больничной палате оказываются не теми, за кого себя выдают. И зловещая черная церковь звенит колоколами посреди болота в глубине тайги. Добро пожаловать в мир призраков Максима Кабира!