Жуть-2 - [18]

Помещение было больным.

В дальнем верхнем углу квадратной комнаты висела огромная морщинистая опухоль, отмеченная крестом воспалённых шрамов. От опухоли по стенам и потолку разбегались бурые корни, покрытые красными волдырями и горчичными полосами. В липких полостях шевелились белёсые усики.

Опухоль дышала. Артём не понимал, как нечто столь уродливое может быть живым, как может существовать, сокращаться и расширяться. Врастать в здание — ведь чудовищная аномалия именно это и делала: множила свои безумные клетки, гнездилась сгустками ткани в полостях стен, труб и вентиляционных каналов.

Сквозь армированную плитку из пола торчали согнутые костяные пальцы, словно рёбра рептилии, сгинувшей миллионы лет назад. Участки стен, до которых не добралась зараза, темнели от влажных потёков. По всему потолку светили мощные лампы, некоторые не только через решётчатые кожухи, но и сквозь бурые уплотнения. В углу, по левую руку от Артёма, стояли пластиковые коробки с каким-то тряпьём. Ответ нашёлся быстро: строительные робы.

— Ты ведь меня слышишь? — спросил Артём, преодолевая отвращение.

Разумная опухоль. Мать «снегирей».

Его бархан.

Решится ли он перебраться через гребень, чтобы расплакаться от облечения или изорвать лицо о зазубренные клыки боли?

Он повёл взглядом и увидел красный огонёк видеокамеры. Камера повернулась в чашечке из гниющей массы; несколько белёсых нитей, опутывающих корпус, лопнуло.

Здесь есть люди, работники? Но ведь наблюдать можно и удалённо. Что-то ему подсказывало, что никто в здравом уме не будет сидеть в слепом здании, по соседству с этим.

Он представил обесточенные городские микрорайоны, и свет в круглых окнах странного здания, и ещё больше света, нет, поток чистой энергии, который вливается в сложные установки, намертво прикрученные к бетонному полу подвала, очень глубоко — люди в халатах спускаются на лифте, и наэлектризованное, искрящее поле, как плёнка натянутое на, скажем, вращающийся металлический обруч, и неведомое создание, возможно, шар или принявшее форму шара, которое рвёт «плёнку» с другой стороны этой реальности…

(Или проще представить отравленную радиацией землю, в которой зреет чёрное уплотнение?)

Следом пришли слова «параллельно… перпендикулярно… насквозь…» — от них не так просто было отмахнуться, как Артём ни старался внушить себе, что они не имеют смысла.

Лоб вспотел. Футболка прилипла к телу. Куртка казалась тяжёлой, очень тяжёлой.

Артём оглянулся на тамбур. Он уже был готов повернуть назад, как вдруг опухоль издала хлюпающий звук. Воспалённое перекрестие раскрылось. Из брюха опухоли, обласканное воспалённой кромкой лепестков-губ, вывалилось человеческое тело.

Артём ошибся. Опухоль не рожала «снегирей».

Опухоль выблёвывала людей.

Мужчина был голый, покрытый жирной бледно-зелёной слизью. Он казался мёртвым. Артём не мог долго смотреть на его лицо. Его верхняя губа делилась пополам, расщелина поднималась к носовой полости — и не останавливалась. Красная трещина пробегала между неподвижными мутными глазами. Лицо мужчины словно рассекли мачете.

Охваченный ужасом, Артём понял, кто лежит на полу в луже слизи.

Молодой милиционер из «охранки». Опухоль что-то сделала с его заячьей губой…

Артёму показалось, что глаза милиционера шевельнулись. Он не смог этого вынести.

Бросился в тамбур, оттуда по лестнице наверх. В щелях между металлическими ступенями он различил большое круглое пятно.

«Снегирь» укатился в темноту.

Артём преодолел два пролёта, остановился, и его вырвало.

В конце коридора прокатился — то сморщиваясь, то расширяясь — другой «снегирь».

Артём бегом устремился в противоположную сторону. Этих созданий надо уничтожить; но — как? Он представлял, как «снегири» набираются смелости и расползаются по городу, пожирают прохожих, а разумная опухоль в подвале… что?.. выблёвывает переваренное «снегирями»? Как это работает — как грёбаный телепорт? В мозгу мелькали хаотичные образы. Покрытое шишками и язвами лицо дяди Серёжи. Разорванное пополам лицо молодого милиционера… Телепорт, который ещё не разобрался с параметрами передаваемых объектов… который размешивает по телу тлеющие очаги раковых клеток… который…

Но ведь так не бывает. Из военных лабораторий и чего-то в этом роде не сбегают чуждые этому миру существа. Не лакомятся аборигенами. Не воссоздают их копии.

Почему нет?

На этот вопрос у него не было ответа.

Вверх, вверх.

В затенении слева, за внедорожником, шевельнулась какая-то фигура. Выкатилась, стала приближаться. Раскрылась огромной зубастой пастью.

Артём привалился к колонне.

Закрыл глаза, воскрешая в памяти предпоследнюю прогулку с сыном. Маугли познакомился в парке с белобрысым мальчиком, а Артём ходит с папой мальчика следом — чужие, и в то же время не совсем незнакомые люди, скреплённые этим приступом дружбы их детей. Больше всего на свете ему нравилось смотреть, как сын играет с другими детьми, радуется, смеётся. Маленький акт волшебства, горячего сердца.

— Ну, давай…

«Снегирь» остановился.

— Передумал?

Он махнул рукой и пошёл к выходу.

На стройке суетились люди в военной форме. Многие были в противогазах. Один возился с матово-чёрным чемоданчиком, из которого тянулись разноцветные провода. Часть забора отсутствовала, Артём не нашёл пролёта с калиткой. В воздухе висел запах гари. У бытовок стоял странный грузовик с закрытым пирамидальным кузовом — тёмно-зелёный, угрюмый, с решётками на окнах; на жёлто-красном опознавательном знаке было замазано слово «ЛЮДИ».