Журналюга - [30]

— Это ты называешь пополам? — удивился Лозовский.

— Володя, имей совесть! Я же вкладываюсь. А сколько уйдет на подмазки?

— Это ты сказал «пилим пополам». Я тебя за язык не тянул. Ладно, Савик, не мучайся. Считай, что идею я тебе подарил. Если выгорит, поставишь бутылку.

В газетном деле Броверман не понимал ничего, поэтому сделал встречное предложение:

— Давай так. Сначала — семьдесят на тридцать. Когда свои бабки отобью, пополам. Это будет по-божески. Мы заключим с тобой договор, все как положено.

— Нет, Савик, — решительно отказался Лозовский. — Никакого договора я с тобой заключать не буду. Потому что если ты захочешь меня кинуть, все равно кинешь.

— Очень трудно иметь с тобой дело, — вздохнул Броверман. — Умеешь ты обезоружить партнера. Ладно, договорились.

Следующие месяцы Лозовский позже вспоминал, как страшный сон. В день у него случалось по десять деловых встреч с людьми, о существовании которых он не подозревал, но без которых было не обойтись. Он вел предварительные переговоры, рыхлил почву, потом приезжал Броверман с портфелем «деревянных» и почву удобрял. Газету зарегистрировали, через знакомого в московской мэрии Лозовский добился налоговых послаблений, а через другого знакомого в Комитете по поддержке предпринимательства умудрился, к великому своему изумлению, получить довольно приличный беспроцентный кредит на пять лет.

Кредит немедленно обналичили и конвертировали в доллары. Это была такая же манна небесная, как и бумага Бровермана: рубль тощал на глазах, через пять лет возвращать будет практически нечего. Броверман тем временем взял в долю директора ведомственной типографии. Там же, в типографии, разместилась редакция газеты, которую назвали «Посредник».

Первый номер «Посредника», на восьми полосах формата А-3, выпустили тиражом в пять тысяч экземпляров. Тираж Лозовский и Броверман развозили на своих машинах по газетным киоскам и отдавали по рублю. Брали не очень охотно, по десять экземпляров для пробы, потом стали брать по пачке, по две, по четыре. Когда «Посредник» дошел в рознице до пятерки, Броверман поднял отпускную цену до двух, а потом до трех рублей. Пошла первая прибыль.

Через полгода газета распухла до шестнадцати полос, стала еженедельной, а тираж подскочил до шестидесяти тысяч и продолжал расти. Пришла реклама, а с ней серьезный «нал». Прибыль стала настолько ощутимой, что Лозовский купил однокомнатную квартиру в блочном доме в Кузьминках и сменил старую «копейку» на подвернувшийся по случаю почти новый «Мерседес-280 SL» цвета светлый металлик, с автоматической коробкой передач, с мощным шестицилиндровым движком. Правильнее было сделать наоборот: квартиру купить получше, а машину поскромнее. Но «Мерседес» был так хорош, что Лозовский не устоял.

Он мог себе это позволить. За газетой уже приезжали сами торговцы, возле типографии с вечера выстраивались длинные автомобильные очереди.

«Посредник» прочно занял пустовавшую нишу и полностью забивал новорожденную «Из руки в руки», которую издавал международный концерн, выпускавший газеты бесплатных объявлений по всему миру.

Через некоторое время на Лозовского вышел один из создателей Московской товарно-сырьевой биржи и предложил финансировать информационный бюллетень, который будет рассылаться по России и республикам еще существовавшего СССР. Новое издание назвали «Российский биржевой курьер».

С утра до вечера пропадая в редакции «Посредника» и мотаясь по Москве и столицам союзных республик по делам «Курьера», требовавшего энергичной раскрутки, Лозовский воспринял обретение своей, отдельной квартиры, о которой столько мечтал, и покупку «Мерседеса», о чем даже мечтать не смел, не то чтобы совсем равнодушно, но и без того восторга и душевного ликования, какого заслуживали эти события. Он просто отметил, что жизнь стала гораздо удобнее: машина не ломалась, гаишники не цеплялись, а дома не доставала назойливой опекой квартирная хозяйка, которая вышла на пенсию и стала поддавать. Теперь было куда приводить в любое время приятельниц, тоже очень удобно. А чтобы они не раскатывали губу и не строили насчет него серьезных жизненных планов, Лозовский говорил, что квартиру снимает, а «Мерседес» вообще не его, а от фирмы.

Свой переход на качественно новый материальный уровень, еще совсем недавно казавшийся недосягаемым, он воспринял так, как спортсмен-велосипедист в многодневном марафоне с удовлетворением фиксирует в сознании рекордное время на промежуточных этапах гонки, но всем своим существом устремлен вперед, к финишу. Что это за финиш, он не очень четко себе представлял, но твердо знал, что он есть, и тогда можно будет расслабиться и кайфовать на лаврах. А иначе какой смысл во всей этой выматывающей, но очень азартной гонке?

И тут, как куча говна, вываленная на трассу, случился августовский путч 91-го года. У Лозовского было такое чувство, будто его отходили по физиономии вонючей половой тряпкой.

За главного гэкачеписта Янаева в бытность того председателем Комитета молодежных организаций СССР Лозовский однажды писал статью к фестивалю молодежи и студентов, и воспоминание об этом знакомстве всегда вызывало у него чувство омерзения. И этот ублюдок будет теперь командовать?! Эти ублюдки будут снова диктовать мне, как жить?!