Журналистика и разведка - [56]

— Ну что, разжился сигаретами? — спросил он, хлопнув по плечу.

Незнакомец упал лицом вниз. Медицинская экспертиза констатировала: умер два дня назад. Сотни австралийцев видели застывшую фигуру, и только один попытался заговорить. Исключительный случай? Предоставлю слово самим австралийцам. Комментируя случай в Мэнли, «Сан геральд» писала: «Вы хотите умереть одиноким? Попробуйте сделать это на улице в часы пик. Прохожие брезгливо обойдут труп, с тем чтобы забыть о нем через несколько минут».

Я не раз возвращался мысленно к истории на пляже. Почему люди так безразличны друг к другу? Что заставляет их отворачиваться от умирающего? Ведь каждый из них не бездушный автомат, каждый любит кого-то или кем-то любим. «Боязнь оказаться во что-то замешанным», «Недостаточная вера в Бога», «Я не знаю сам, что движет людьми», — ответили мне полицейский, пастор и врач-психиатр.

Мой хороший знакомый Эндрю Джей, социолог из университета штата Новый Южный Уэльс, попытался сформулировать причину очерствения человеческих душ по-иному.

— Люди не виноваты, — объяснил Эндрю. — Они поступают так подсознательно, так воспитывают их с детства. Австралиец с пеленок привыкает к отчужденности, практически не общается с соседями, как правило, не имеет по-настоящему близких друзей. Что касается незнакомых людей, то они вообще перестают для него существовать.

— Ну а если с человеком беда, как в Мэнли?

— Тогда безразличие возрастает вдвойне. Вступает в силу нечто вроде защитной реакции на жизненное потрясение.

Эндрю Джея не обвинишь в беспочвенности выводов. Он использует проверенные факты. Материал для исследований дают статистика, полицейская хроника, судебные медицинские отчеты. Социальная изоляция, отчужденность приводят не только к очерствению человеческих душ. Они — причина роста числа психических заболеваний в стране. Каждый двадцатый австралиец побывал на приеме у врача-психиатра, половина всех больничных коек занята душевнобольными.

— Во многих случаях, — заявил мне на прощание Эндрю Джей, — причина заболеваний — ощущение одиночества, своей ненужности и, более того, отсутствие общего языка с другими членами семьи.

Кстати, об одиночестве в семьях. На моем столе привезенная из Австралии таблица со статистическими данными. 49 процентов неудавшихся браков, свидетельствует она, расторгнуты по одной причине: муж и жена утратили способность к коммуникабельности. Емкое для официальной статистики это слово «коммуникабельность». Сколько слез, разочарований кроется за его обтекаемостью! Официальная статистика приоткрывает завесу далеко не над всеми причинами семейных трагедий. Особенно социальными. А они на поверхности. Большинство австралийцев не отдают пальму первенства личной жизни. Основное — социальный статус, положение в обществе. Глава семьи уходит с работы с мыслью о том, что там произошло за день, что осталось несделанным, как избежать критики начальства и укрепить свое не всегда устойчивое положение. Дома его ждет изнервничавшаяся жена. Она перестирала гору белья, выгадывала каждый цент в повседневных расходах, воевала с детьми. Ей не терпится поделиться всем с мужем, а он не расстается с мыслями о работе. Даже в постели его мучают рабочие сны. Или хуже того, где взять деньги на уплату взноса за дом, машину, другие блага, приобретенные в рассрочку. Отец не пытается узнать, какие оценки принес сегодня из школы сын, что нарисовала в альбоме дочь. Так делается изначальный губительный шаг к потере коммуникабельности, образуется первая течь в семейном корабле.

И еще одна причина не только крушения браков, но порой и самоубийств. Имя ей — кризис личности. Много, много таких, кто, забыв о семье, годами шагает к долларовому Олимпу. Делает доллары не ради куска хлеба с маслом, а ради долларов как таковых. Рано или поздно у кого-то в одну из бессонных ночей наступает прозрение, возникает чуждая до сих пор мысль — ответь, ты прожил настоящую жизнь? Или растратил подлинные ценности в погоне за призрачной известностью и деньгами? Так ли были они тебе необходимы для счастья?

По-разному отвечают люди на этот вопрос. Разные они, и разное у них жизненное кредо. Как-то я познакомился в Канберре с одним человеком. В австралийской школе учились и подружились наши дочери. Однажды, пока девочки играли в его огромной гостиной, он рассказал мне историю о своих злоключениях. Была мечта — построить собственной дом, купить дорогую машину, положить на банковский счет много денег. К сорока годам он достиг всего этого. И тут судьба нанесла неожиданный удар. В двух шагах от дома автомобиль задавил игравшего в мяч на улице сына, за которым у родителей не было времени смотреть.

— Я был на грани самоубийства, — говорит мой собеседник, — спасли вера в Бога и пастырь церкви.

Есть и другого сорта люди, уверенные в правильности выбранной жизненной дороги. Их не мучают тревожные сны. К числу таких людей принадлежал мой очередной австралийский знакомый Крис, директор спортивного центра в Канберре. Небольшого роста, лет 35, прекрасно сложен, ни грамма лишнего жира. Уверен в себе. Идеалами социализма его не соблазнишь, да я и не пытался дискутировать на сию тему. Какие же идеалы свойственны Крису? Он знакомит меня со своим жизненным кредо. Крис уже успел обзавестись двухэтажным особняком, «мерседесом» одной из лучших моделей. Такой автомобиль стоит в Австралии дороже трех машин местного производства. Кстати, очень и очень неплохих. На одной из них я наездил без всяких хлопот многие тысячи миль. Когда перевалило за тридцать, Крису захотелось стать землевладельцем. Желание — закон. Купил довольно большой участок — десять миль в длину и пять миль в ширину. Ну а что дальше? Теперь иная мечта: бросить через год-два работу и осесть в загородном поместье. Бросить работу навсегда. И это в тридцать пять лет!