Журналистика и разведка - [25]
Обычно я выезжал на место вечерней встречи утром. Предстояло тщательно ознакомиться с окружающими улицами, изучить все возможные пути подъезда и особенно быстрого выезда. К обеду я возвращался домой, писал и передавал материалы в газету. В девять вечера, когда через затемненные окна непросто рассмотреть, кто сидит в машине, мы с моим спутником трогались из посольства к месту встречи. Конечно, шла постоянная проверка, есть ли за нами хвост. Гарантировать на все сто его отсутствие не представлялось возможным — японской контрразведке было не занимать оперативного опыта и технических средств.
Так продолжалось сравнительно долго, пока у КПЯ не начались разногласия с Пекином. Тут в Москве задумались: может, стоит отказаться от линии на раскол КПЯ? Не исключено, что здоровые просоветски настроенные силы, которые были вынуждены молчать, постепенно опять возобладают в партии. Да и с Сигой ничего не получилось. Подавляющее большинство коммунистов не пошли за ним в новую политическую организацию. Финал московского эксперимента выглядел весьма печально. В лучших советских традициях интернационализма на Старой площади приняли решение: Сигу и группу его сторонников выбросить на свалку истории, материальную помощь прекратить, советника посольства по партии отозвать в Москву и трудоустроить в МИДе.
Последнюю точку в этой весьма некрасивой истории поставила делегация КПСС во главе с главным идеологом Михаилом Сусловым, прибывшая в январе 1968 года в Токио для переговоров с КПЯ. Делегации обеих партий согласились «предпринять взаимные усилия для урегулирования возникших проблем и нормализовать фактически прерванные с 1964 года отношения между двумя братскими партиями на основе принципов независимости, равноправия и взаимного невмешательства во внутренние дела друг друга».
Пять лет журналистской работы в Японии. Много это или мало, пять лет? Конечно, пять — не пятьдесят. И все же сколько воды утекло с тех пор, как я отстучал на машинке первую заметку в газету, спрятавшись в туалете токийской гостиницы! События «пятилетки» наслоились, спаялись в единое целое. В памяти сегодня разноперое импрессионистское полотно. В нем нелегко разглядеть детали в отличие от картины художника-реалиста. Воспоминания отрывочны, порой отличаются краткостью, словно мгновенно блеснувшая молния, иные способны занять в мемуарах несколько книжных страниц. Как забыть визит в Японию самого высокопоставленного советского гостя Анастаса Микояна, близкого соратника Сталина и друга Никиты Хрущева, который помог последнему подняться на кремлевский Олимп? В Осака, второй промышленной столице Японии, Микояну показали огромный завод концерна «Националь». Гостя заинтересовало и удивило многое — технический уровень производства, качество продукции и контроля за ним. Однако больше всего поразила дисциплина труда. Микоян пытался в цехах отвлечь внимание рабочих от производственного процесса, задавая через переводчика разные вопросы. Те молчали и продолжали работать, не отрывая взгляда от конвейера или станка. Развязывало языки только вмешательство начальника цеха, производственный процесс замирал на считанные секунды. Сын Микояна Сергей, мой хороший знакомый, рассказал потом, что на обратном пути отец сделал остановку в Хабаровске и посетил там один из лучших заводов. Он пробыл в цехах полдня, и все это время вслед за ним ходила чуть ли не половина коллектива предприятия. Позже ему доложили, что накануне его приезда завод практически не работал в течение нескольких дней. Все готовились к визиту высокого гостя.
В Токио по приглашению столичных властей прибыла делегация Моссовета во главе с его председателем Владимиром Промысловым. В один из «пустых» вечеров гости в полном составе посетили корпункт «Известий». Главный редактор газеты Аджубей напутствовал нас с женой перед отъездом в Японию в ресторане Арагви: «Двери вашего дома должны быть широко открыты для гостей из Москвы. Не надо скупиться на расходы, не в деньгах счастье. Главное, чтобы об известинцах шла добрая молва». Мы с Милой старались не забывать напутствие. Тем более мэр столицы! От него зависит многое, в том числе распределение в городе жилья. К нему наверняка обращается с просьбами даже Алексей Аджубей. Стол ломился от восточных и европейских яств. Опрокинув пару-другую стопок водки и захмелев, высокий гость потянулся за маслом. Неловкое движение — и чуть ли не полмасленки оказалось на дорогом паркетном полу. Все сделали вид, что ничего не заметили. Мы с женой ждали, что мэр извинится за неловкость, поднимет упавшее масло и положит на одну из тарелок. Не тут-то было. Он стал, вроде бы незаметно, втирать масло в пол ногой. На дорогом паркете осталось огромное пятно, и его не удалось вывести с помощью самых современных моющих средств.
Это из области культуры официальных заезжих гостей. А их представления о создании комфортных условий для развлечений в столице! Тот же Промыслов хвастал за ужином: какой огромный ресторан мы построили на Новом Арбате! Вы представляете — пять тысяч посадочных мест! Самый большой в Европе!
В книге документальных очерков рассказывается о сложной работе советских чекистов по пресечению подрывной деятельности ЦРУ, других западных спецслужб их агентуры в СССР. Авторы разоблачают преступные акции иностранных шпионов и диверсантов, выступающих в нашей стране под различными масками, раскрывают провокации в отношении советских людей, находящихся за рубежом.Книга построена на новых, малоизвестных широкому читателю конкретных фактах и материалах.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.