Журнал Q, 2011 08 - [10]

В области образования — это крайне низкие результаты, даже если судить по примитивным критериям ЕГЭ. Сползание в международных рейтингах чуть ли не на 10 мест вниз ежегодно. А встревожившие всех прошлогодние декабрьские события на Манежной продемонстрировали и глубочайший кризис, в котором находится воспитание.

— Мы спускаем молодежь по наклонной плоскости — по ней скользить куда легче, чем попытаться по ней же подняться наверх?

— Это уже не наклонная плоскость, а ускоряющееся падение в пропасть по склону, на котором есть и точка невозврата.

— Так все безнадежно?

— Да нет. Возьмите ту же 2-ю или 57-ю, некоторые другие московские школы. Там ведь дикарей по-прежнему нет. Точки опоры для подъема наверх найдутся. Но надо трезво понимать, какую опасность таят в себе нынешнее экспериментирование с дебилизацией молодежи — как в области «упрощения» образования, так и в фактическом (высоких слов, как всегда, предостаточно) отпуске воспитания молодежи на «волю воли».

Как повернуть ту молодежь, которая заполонила Манежную площадь 11 декабря прошлого года, к истинным ценностям? Сейчас по сему поводу много шума. Мне хочется напомнить, что эту проблему очень жестко ставил еще Петр Леонидович Капица в переписке с Колмогоровым. Он спрашивал: почему нужно заниматься наукой еще в школе? И отвечал так: из тех школьников, с которыми «возятся» крупные ученые, в науке закрепятся немногие, очень маленький процент. Но в ХХ веке человечество обрело приятную, на первый взгляд, а на самом деле, весьма опасную новинку. Это досуг. И чтобы он не был заполнен праздностью, бездельем, наркотиками, опустошением души, сердце, а особенно голова молодого человека должна быть занята серьезными вещами. Предложить в качестве такого серьезного дела знакомство с научными проблемами, вовлечение в них —очень актуальная задача общества.

Конечно, сделать это удастся лишь в том случае, если в у нас произойдет серьезный поворот к науке в качестве одной из ключевых ценностей. В этом, между прочим, и состоит одна из важных культурных миссий Колмогоровского проекта.

— Всем памятны яростные споры о телесериале «Школа». Авторов упрекали в том, что они сгустили краски, что такой густопсовой концентрации бездуховности, опустошенности «незанятых» голов и сердец в реальной школе нет, что это какой-то сюрреализм. Но, может быть, на самом деле это всего лишь критический реализм XXI века?

Писатель Сергей Шаргунов свидетельствовал в «Известиях»: «Знакомые с «Первого канала» рассказали, что прежде, чем запустить «Школу», установили скрытые камеры в обычных общеобразовательных учреждениях: хамство и драки на переменах и даже на уроках превзошли сценарные сюжеты». И вот все это выплеснулось за школьные стены на площади Москвы. Все, что уже у нас было, но мы боялись назвать это своим именем…

— Боялись признать, что у нас выросло поколение ленивых, агрессивных потребителей — не обо всех молодых, конечно, речь, но и не о редких исключениях. Эту ситуацию и ее атмосферу нужно менять независимо ни от чего, ибо она становится смертельно опасной для судьбы общества, страны.

И возможности для этого есть. Телевидение, к примеру, где бездумие и бездуховность самоутверждаются широким фронтом, начиная с рекламы пива и кончая перенасыщенными сценами насилия кинобоевиками, винят в том, что тем самым оно наносит огромный вред молодым, неокрепшим мозгам и душам. Но ведь «ядерную энергию» ТВ можно использовать иначе,  в мирных целях.  Возьмите успех замечательных научно-популярных программ Би-Би-Си. Они не только точно учитывают ту форму, в которой молодежь привыкла ныне потреблять новую информацию, но и содержит новые возможности сокращения, «свертки» учебного времени.

Современный учитель, конечно, сегодня — не сам по себе, а уже живет в совершенно новой, комбинированной системе: сам он, учитель, плюс электронные средства обучения. Именно в этих условиях ему приходится решать его главную задачу, от которой никакие компьютеры, никакой Интернет его не освободят. Он как личность, как живой человек является источником интереса к новым знаниям, своеобразным врачом-диагностом, определяющим трудности, с которыми сталкивается ученик, и помогающим их преодолевать с поправкой на каждую личность.

Лучшие учителя во всех лучших школах — это всегда прекрасные воспитатели. Не случайно во всех таких школах, даже если профильные предметы у них физика и математика, было хорошее гуманитарное образование. Вот во 2-й школе литературу вела Зоя Александровна Блюмина. Так ведь она была не только замечательный Учитель. Она была и Воспитатель, Личность.

— Вы говорили о равномерном распределении талантов. Но вот талант крупного ученого работать со школьниками — он сейчас у нас на том же уровне, как при Колмогорове и Кикоине, однако просто пока не востребован? Или время меняет ситуацию?

— К сожалению, меняет. И существенно к худшему. Вы сейчас не найдете ведущих ученых, которые отдавали бы, по существу, всю жизнь тем же школьникам, как это делали Колмогоров и Кикоин. Но среди них, в академической среде, к сожалению, нет и лидеров — лидеров и борцов. Однако среди докторов, кандидатов наук, аспирантов, студентов, среди учителей таких людей по-прежнему немало.