Журба - [31]
Андрей Дмитриевич снова обвел взглядом своих бойцов и сказал:
— А ну-ка, кто у нас грамотный, встаньте.
С травы поднялось несколько человек, в основном, бывших семинаристов.
— Вот видите, всего восьмеро. В других отрядах, я знаю, еще хуже дело обстоит. Так не годится! Когда победим, кто новую жизнь будет ладить? Кто станет людей лечить, детишков учить, строить дома — не избы, а дома, каменные и многоэтажные, — кто будет заниматься бухгалтерией, управлять машинами разными — пароходами там, автомобилями? Кто? Может, ты, Петренко?
— Куды йому? Вин тильки кобылой може управляти, да и то колы тверезый!
— А мы буржуев заставим! Пущай теперича на нас поработают!
— Ага, заставишь! Они уже сейчас чемоданы пакуют, в Маньчжурию да в Японию навостряются и скоро побегут, как крысы с тонущего корабля. Которые останутся, пусть, конечно, работают. Если захотят. А коли нет — как их заставишь? И что это за работа — из-под палки? Нет, мужики, надо нам самим всему выучиться, а для начала овладеть грамотой. Короче, это приказ! Сейчас придет учитель и начнет занятие. И смотрите у меня, чтоб ни-ни…
Борисов привычным жестом аккуратиста оправил гимнастерку под ремнем, еще раз строго оглядел всех и удалился в зимовье, в котором размещался штаб отряда. Между тем к боевым товарищам приблизился Иван Журба. Феодосий Кобыща, сидевший с краю, весело крикнул:
— Ванька! Иди сюда, тут местечко есть. Зараз учитель придет, или учительница. Азбуку будем учить, во потеха!
Журба, подойдя, растерянно огляделся.
— Так это… Я и есть ваш учитель. Разве товарищ Борисов не сказал?
— Ты?! — И десятки глаз изумленно уставились на маленького худенького паренька с едва пробивающимися усиками под носом с горбинкой. Мало кто знал, что Журба учился в Спасской учительской семинарии, он стеснялся об этом говорить.
…Иван долго не соглашался на новую, так сказать, должность в партизанском отряде. Но когда командир все же уговорил его (точнее будет сказать: приказал), выдвинул ряд условий: для учеников нужны тетради и карандаши, для учителя — мел и классная доска, а для школы — помещение.
— Да зачем вам помещение? — удивился Борисов. — В лесу места много, садитесь на любой поляне и занимайтесь себе на здоровье!
— Это сейчас, летом. А зимой?
— Эх, милый, до нее еще дожить надоть. Зимой мы, может, уже в Спасске будем или в самом Владивостоке. А может и в нетях… — Борисов поскреб чисто выбритую щеку. — Короче, все, что просишь, сделаем. Кроме, конечно, помещения. У нас вон даже баньки нету…
— И последнее условие. Я буду не только учительствовать, но и партизанить, то есть принимать участие в боевых операциях…
— На переменках? — пошутил Андрей Борисович. — Ладно, ладно, не хмурься. Конечно, будешь. А пока давай организовывай ликбез. Кстати, в этом слове после Л надо писать Е или И?
— И, — ответил Иван и не преминул уколоть командира. — Может, тоже будете ходить на занятия?
— Может, и загляну когда… Если время будет…
Журба нечаянно попал в точку: Борисов был неграмотным. Только один человек в отряде знал об этом — его адъютант Степан Сологуб. Он же тайком от всех учил командира читать и писать, а для начала показал, как надо расписываться на документах, проще говоря, ставить закорючку, предварительно прочитав ему самые документы.
Классную доску сладил Феодосий Кобыща, плотник, тетради и карандаши купили в городе, и, пока все это делалось, Иван со всем тщанием готовился к первому уроку. Он волновался вдвойне: во-первых, это его учительский дебют, во-вторых, уж очень необычные у него были школа и ученики. Он помнил вызубренные в семинарии наставления великого славянского педагога древности Яна Амоса Каменского:
«Школа есть мастерская, в которой юные души воспитываются к добродетели. Она разделяется на классы; учитель сидит на кафедре, ученики — на скамьях. Учитель учит, ученики учатся. Кое-что пишется для них мелом на доске. Некоторые из учеников сидят и пишут. Учитель исправляет ошибки. Некоторые стоят и читают вслух то, что выучили на память. Некоторые разговаривают и ведут себя как шаловливые и небрежные ученики. Они наказываются лозой и розгой…».
Вспомнил это Иван и невольно засмеялся. Юные души, добродетель, наказание розгами… Как все это не подходит к бойцам партизанского отряда, которые в большинстве своем немолодые люди, прошедшие огонь, воду и медные трубы, сиречь, войны и революции, люди, не верящие ни в Бога, ни в черта и, чего греха таить, выпивохи, сквернословы. Но он не осуждал их, такова жизнь. Вот кончится война, мужики разойдутся по домам, станут хозяйствовать — кто на земле, кто на заводе — и хорошо, если к тому времени они станут грамотными, это им здорово пригодится.
У Ивана сохранилась азбука Тулупова, 1909 года издания; в ней 400 рисунков, черно-белых и цветных, маленькие рассказы и стихи о природе, о труде человека (особенно много о полевых работах), а также басни и сказки, пословицы и загадки. Хорошая азбука! С нею Журба и явился на свой первый урок.
Стесняясь смотреть в бородатые лица учеников, чтобы не увидеть насмешливых улыбок (их, кстати, не было), Иван раскрыл книгу на развороте, где был помещен иллюстрированный алфавит, и сразу, без всяких предисловий взял быка за рога.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Роман «Буревестники» - одна из попыток художественного освоения историко-революционной тематики. Это произведение о восстании матросов и солдат во Владивостоке в 1907 г. В романе действуют не только вымышленные персонажи, но и реальные исторические лица: вожак большевиков Ефим Ковальчук, революционерка Людмила Волкенштейн. В героях писателя интересует, прежде всего, их классовая политическая позиция, их отношение к происходящему. Автор воссоздает быт Владивостока начала века, нравы его жителей - студентов, рабочих, матросов, торговцев и жандармов.
Повесть приморского литератора Владимира Щербака, написанная на основе реальных событий, посвящена тинейджерам начала XX века. С её героями случается множество приключений - весёлых, грустных, порою трагикомических. Ещё бы: ведь действие повести происходит в экзотическом Приморском крае, к тому же на Русском острове, во время гражданской войны. Мальчишки и девчонки, гимназисты, начитавшиеся сказок и мифов, живут в выдуманном мире, который причудливым образом переплетается с реальным. Неожиданный финал повести напоминает о вещих центуриях Мишеля Нострадамуса.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Джон Нейхардт (1881–1973) — американский поэт и писатель, автор множества книг о коренных жителях Америки — индейцах.В 1930 году Нейхардт встретился с шаманом по имени Черный Лось. Черный Лось, будучи уже почти слепым, все же согласился подробно рассказать об удивительных визионерских эпизодах, которые преобразили его жизнь.Нейхардт был белым человеком, но ему повезло: индейцы сиу-оглала приняли его в свое племя и согласились, чтобы он стал своего рода посредником, передающим видения Черного Лося другим народам.
Аннотация от автораЭто только кажется, что на работе мы одни, а дома совершенно другие. То, чем мы занимаемся целыми днями — меняет нас кардинально, и самое страшное — незаметно.Работа в «желтой» прессе — не исключение. Сначала ты привыкаешь к цинизму и пошлости, потом они начинают выгрызать душу и мозг. И сколько бы ты не оправдывал себя тем что это бизнес, и ты просто зарабатываешь деньги, — все вранье и обман. Только чтобы понять это — тоже нужны и время, и мужество.Моя книжка — об этом. Пять лет руководить самой скандальной в стране газетой было интересно, но и страшно: на моих глазах некоторые коллеги превращались в неопознанных зверушек, и даже монстров, но большинство не выдерживали — уходили.
Эта книга воссоздает образ великого патриота России, выдающегося полководца, политика и общественного деятеля Михаила Дмитриевича Скобелева. На основе многолетнего изучения документов, исторической литературы автор выстраивает свою оригинальную концепцию личности легендарного «белого генерала».Научно достоверная по информации и в то же время лишенная «ученой» сухости изложения, книга В.Масальского станет прекрасным подарком всем, кто хочет знать историю своего Отечества.
В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.
Встретив незнакомый термин или желая детально разобраться в сути дела, обращайтесь за разъяснениями в сетевую энциклопедию токарного дела.Б.Ф. Данилов, «Рабочие умельцы»Б.Ф. Данилов, «Алмазы и люди».