Журба - [25]
…Рождественская ночь, как и положено ей, была прекрасной — безветренной и снежной, она была ясной и, увы, опасной: человека она, предательница, делала кругом уязвимым: и виден он в голубом вселенском сиянии, и слышен на хрустком огуречном снегу далеко окрест. Такая ночь гибельна для подпольщика, идущего на операцию.
Другое дело — зимние игрища, ледовые да снежные забавы праздношатающейся румянолицей молодежи! Вот из-за угла на Преображенской вывалилась шумная ватага. Четыре парня — двое спереди, двое сзади — тащат салазки, на которых сидит хохочущая девка в полушубке и цветастом полушалке. Хлопцы при этом горланят немудрящую песенку:
Один из парней, высоченный, в лисьем малахае, в расстегнутой борчатке, поскользнувшись, падает на снег, на него натыкается и падает другой. А девка, поднявшись с салазок, уже нарочно наваливается на них. Двое задних присоединяются к общей свалке.
Молодые люди шутливо тузят друг дружку в снегу, и на эту веселую кутерьму с улыбками смотрят патрули, конные и пешие, время от времени дефилирующие мимо. С американскими солдатами, менее всего похожими на солдат своей расхристанностью, гуляки даже затеяли озорную перестрелку снежками, чем заокеанские парни остались страшно довольны.
Потом разудалая компания все с теми же песенками, хохотом и визгом перебирается на соседнюю улицу, а здесь, на Преображенской, спустя какое-то время обнаруживаются расклеенные на домах, заборах, на афишных тумбах листовки: «К оружию, граждане! Поддержим партизан в их доблестной борьбе! Оккупанты, вон с русской земли!»
Чьих рук дело эти листовки? — гадают патрули. Бог весть. У луны спросите, может, она видела… На кого угодно будут грешить местные и иноземные блюстители порядка, но только не на веселых гуляк, недавно побывавших и пошумевших здесь.
А гуляки, как водится, вернулись домой уже под утро. Это были подпольщики из пятерки Веселова. Смертельно усталые, промерзшие и голодные, они по предложению Щедрого зашли в его хату, которая была ближе других и где они были радушно встречены бодрствовавшими стариками Журба. Спал только отец Ивана Евдоким Сергеевич.
— Наливай-ка, бабка, щей — внук привел товарищей! — пошутил Степан Сологуб, проходя к печи и обнимая ее, пышущую жаром.
— Зараз, гости дорогие, зараз! — засуетилась бабка Евдоха. — Проходьте, будь ласка, раздягайтесь.
Дед Сергей, резавший на краю стола табак, поднялся, поздоровался с каждым за руку.
— Ничь-то яка гарна! Тихая, мисячная… Славно погуляли?
— Отлично, диду, — ответил за всех Степан. — Дали шороху на весь Спасск!
— А чого ж тверезые?
— А нам, дедушка, и без вина весело, — улыбнулась Настена Шкет.
— Ну, добре. Сидайте к столу. Будем вечеряти.
— Сейчас разговеемся! — плотоядно воскликнул Степан и с шелестом потер ладони.
Но, несмотря на то, что пост уже кончился, стол семьи Журба был далеко не обилен, и ребятам пришлось в основном налегать на чай с пирогами. Зато уговорили они не один самовар.
Отогревшись и насытившись, но еще не придя в себя, то один, то другой пытался заговорить о только что закончившейся операции, поделиться впечатлениями или просто похвастать своей ловкостью или изобретательностью при расклеивании листовок, но под строгим взглядом командира умолкал на полуфразе вроде: «А здорово мы…». Степан менял тему разговора, отпускал налево и направо шуточки, а в конце концов предложил:
— Давай лучше споем?
И первым, подмигнув Насте, забасил:
Настена не замедлила с ответом:
Тот же, кто был люб ей с давних, как ей казалось, а по сути, с недавних детских лет, не замечал устремленного на него лукавого девичьего взгляда, смотрел за окно, где ночная темень уже разбавлялась нерешительным зимним рассветом, вспоминал незнакомку из конторы Кухарчука и все пытался понять, одна и та же это барышня была или нет. Ему так хотелось еще раз ее увидеть, и если бы он на это осмелился, то, наверное, уж тогда бы понял…
А Сологуб, Полывянный, брат и сестра Шкет в это время самозабвенно выводили:
Дед и бабка, — первый смоля трубку, вторая подперши острым кулачком подбородок, — слушали знакомую с детства, с Украйны, песню. Мудрые старики, они догадывались, чем занимается внук со товарищи, но помалкивали. Только раз Евдоха, убирая со стола, тихонечко проворчала себе под нос:
— Молодь е молодь! Нехай трошки политикой позаймаюця, життя усе одно свое визьметь.
В сенцах, когда гости прощались с хозяевами, Сологуб шепнул Ивану:
— Я всетки бросаю семинарию, ухожу в партизаны…
— Так, может, и мне… — растерянно начал Журба.
— Нет. Ты учись. Ты ведь с детства мечтал стать учителем. А здесь будешь нашим связным, с командиром Борисовым я договорился.
Дед Сергей, хотя и не слышал сентенции супруги, сам думал так же, что молодость есть молодость, что жизнь все равно свое возьмет, хлопцы перебесятся и возьмутся за ум. А сейчас Ване только шестнадцать, и для него политика что-то вроде игры в прятки или в казаки-разбойники. И скоро убедился в этом. Выйдя однажды по весне во двор, он увидел внука, сидящего на колоде и увлеченно мастерящего из дранки и старой газеты воздушного змея. Дед удовлетворенно хмыкнул и подумал вслух, щурясь на солнышко:
Повесть приморского литератора Владимира Щербака, написанная на основе реальных событий, посвящена тинейджерам начала XX века. С её героями случается множество приключений - весёлых, грустных, порою трагикомических. Ещё бы: ведь действие повести происходит в экзотическом Приморском крае, к тому же на Русском острове, во время гражданской войны. Мальчишки и девчонки, гимназисты, начитавшиеся сказок и мифов, живут в выдуманном мире, который причудливым образом переплетается с реальным. Неожиданный финал повести напоминает о вещих центуриях Мишеля Нострадамуса.
Роман «Буревестники» - одна из попыток художественного освоения историко-революционной тематики. Это произведение о восстании матросов и солдат во Владивостоке в 1907 г. В романе действуют не только вымышленные персонажи, но и реальные исторические лица: вожак большевиков Ефим Ковальчук, революционерка Людмила Волкенштейн. В героях писателя интересует, прежде всего, их классовая политическая позиция, их отношение к происходящему. Автор воссоздает быт Владивостока начала века, нравы его жителей - студентов, рабочих, матросов, торговцев и жандармов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге автор рассказывает о непростой службе на судах Морского космического флота, океанских походах, о встречах с интересными людьми. Большой любовью рассказывает о своих родителях-тружениках села – честных и трудолюбивых людях; с грустью вспоминает о своём полуголодном военном детстве; о годах учёбы в военном училище, о начале самостоятельной жизни – службе на судах МКФ, с гордостью пронесших флаг нашей страны через моря и океаны. Автор размышляет о судьбе товарищей-сослуживцев и судьбе нашей Родины.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии `Жизнь замечательных людей`, осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839–1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют свою ценность и по сей день. Писавшиеся `для простых людей`, для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839–1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.