Журавлиная родина - [11]

Шрифт
Интервал

Недолог летний дождь. В поле просохнет рубашка, а на дороге сухо. Летний дождь только поит землю, нет грязи ни в колеях, ни на обочине.

ДВЕ РЕКИ

Наша речка тихая, течет так, что воды не замутит, — редко где заметишь вороночку коловерти. Струится река, не торопится, и над ней другая река, невидимая, с берега воздух стекает.

В нашу речку ручьи и ручейки впадают, разные. За первой переузиной устье Черного ручья, вода в нем темная, из болота. Пониже второй переузины — Быстрик-ручеек. Прозрачный, студеный — из ключей берется.

И в воздушную невидимую реку немало впадает ручьев и ручейков. На повороте, с крутика, где липовая роща, воздух струится напоенный липовым цветом. Густой, теплый. На прямике, где речка струной прохлестнула заливной луг, стекает аромат полевых цветов: сладкая радость клевера-кашки, резкий запах поповника, заморская пряность душистого колоска, горьковатый дух смолки.

Так и текут, не торопятся две реки: прохладная, водяная и над ней невидимая, теплая, что собрала ароматы цветущей земли.

У РУЧЬЯ

Пастух приложил к губам берестяную трубу и заиграл. Коровы, роняя капли воды с мохнатых морд, пошли, теснясь, через гулкий бревенчатый мост.

На перекате, где длинные бороды водорослей качаются от быстрой струи, мальчишки вилками ловят раков. Неподвижно сидит рак под камнем, выставив клешни и пуча глаза, но, задетый босой ногой, он стремительно исчезает в подводной чаще. Весело перекликаются ребячьи голоса — ничего, что красные, как у гусей, ноги скользят и больно стукаются о замшелые камни.

— Санька! Налим! Налим!

Пегая рыбина величиной с доброе полено без опаски уходит на глубину: такого на вилку не поймаешь.

За перекатом омут — крутой, черный, окаймленный белыми лилиями. Яркие цветы открываются только солнцу. В омуте ивы купают протянутые ветви. С куста, заигравшись, падает бабочка. Она лежит на спинке, крылья ее трепещут. Торчком всплывает вязь, открывает рот, и… на месте бабочки крутится воронка и расходятся большие круги.

Вот где половить рыбу!



Жарко! У воды зной томит еще больше. Хочется купаться.

На палке от старого закола спят темно-синие стрекозы.

Высоко над речкой, как подвешенная, бьется на одном месте пустельга. Под самыми облаками парит орлан-белохвост. В траве у зеленой стенки хвоща, головой под плавучим листом и хвостом на солнце, стоит щука. Она неподвижна, будто не видит и не слышит ничего. Но, если подойти неосторожно, только всплеск и длинный — углом — след покажут, куда ушла хищница.

Выше, где ручей бежит уже не покрывая камней, берега стиснуты зарослями смородины. Черные гроздья осыпаются в воду. Еще выше маленькая заводь — видно, как на дне ее кипит песок. Ключевая вода студит зубы. Здесь начинается река.

ЛУННЫЕ ЦВЕТЫ

Темнеют ночи. Каждый вечер гаснет в лугах яркий узор разнотравья. Выходит луна. Она поднимается над сосновыми вершинами, большая, спокойная и холодная. Вновь в траве появляются цветы, но только одни белые, других при лунном свете не видно.

ЗАПАХ ЛЕТА

Известно, что глухая зима пахнет елкой и мандаринами, осень — палым листом и грибами, ранняя весна — прелой землей и волчьим лыком. А лето? Кажется, все знают. Это свежее сено, липовый цвет, клевера и… вот еще самый летний, самый памятный запах цветка или какой-то травки. А какой? Этот запах сейчас особенно дорог — лето на убыли, частенько хмурится небо и дождит. Только в полуденные часы, если раздернутся тучи и солнце пригреет поле, возвращается запах лета.

Вздумалось мне найти эту травку или цветок. В погожий день отправился на поиски. Внимательно смотрел, даже на колени становился и нюхал.

Вот клевера: красный, белый, розовый. Самый летний аромат, но не то — и сладковат, и постоянен, одинаковый и в дождь, и в вёдро. Поповник — белая ромашка? Куда ей с несильным горьковатым духом? Может быть, цветы картофеля? Нет, неожиданно нежен аромат разноцветных лепестков простой картошки, нежен и слишком приятен.

Может быть, на пригорках перегорел, изошел в тепле запах лета? Поискать в долинках?

В низине, среди молодых берез, в клочках некоей светятся последние пирамидки ятрышника — кукушкиных слезок. Приятный у них, похожий на ваниль, запах. Но побелели уже нарядные кисти, и надо собрать целый букет, лучше вечером, после захода солнца, чтобы понять этот цветок.

Еще ниже, у пересохшего ручья, густая заросль медуницы — таволги рябинолистой. Чистый мед! Ночью, в полной темноте, и то не ошибешься, узнаешь таволгу по сладости и резкости запаха. И опять не то. Повяли, пожухли желто-белые соцветия и не медом, а псиной отдают.

Лиловые цветочки мяты, сухие зернышки тмина… Не то, не то. Тут уж скорее вкус, чем запах.

Опять разошлись тучи, и солнце, все еще горячее, припекло сухой бугорок у льняного поля. Я остановился, замер на полшаге. Вот он! Знакомый, памятный запах северного лета. Откуда?

Зеленый, пышный коврик — островок невысокой травы. И в нем везде — и внутри и снаружи — тысячи белых звездочек. Так вот это кто! Это же…

Нет, не скажу, не назову, не выдам так просто. Пусть не я один, а еще кто-нибудь в первоосенние дни после непогоды, когда возвращается запах лета, поищет его, найдет и разделит радость.


Еще от автора Алексей Алексеевич Ливеровский
Рассказы

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Секрет Ярика

В книгу Алексея Алексеевича Ливеровского (1903–1989), известного отечественного химика, лауреата Сталинской премии (1947), писателя и увлеченного охотника, вошли рассказы о собаках и охоте.


Тихий берег Лебяжьего, или Приключения загольного бека

Повесть о мальчишках, свидетелях и участниках борьбы с самодержавием после революции 1905 г.



Охотничье братство

Проза одного из старейших ленинградских писателей Алексея Ливеровского несет в себе нравственный, очищающий заряд. Читателя привлекут рассказы о Соколове-Микитове и Бианки, об академике Семенове, актере Черкасове, геологе Урванцеве, с которыми сблизила автора охотничья страсть и любовь к природе.


Рекомендуем почитать
Войди в каждый дом

Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.


«С любимыми не расставайтесь»

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Звездный цвет: Повести, рассказы и публицистика

В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.


Тайна Сорни-най

В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.


Один из рассказов про Кожахметова

«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».


Российские фантасмагории

Русская советская проза 20-30-х годов.Москва: Автор, 1992 г.