Журавль в ладонях - [22]
— Нет! — припечатала я. — Во-первых, осталось всего четыре с половиной года, а во-вторых, ты плохо меня знаешь. Если я начну искать кандидата в мужья уже сегодня, то найду только на пороге пятого десятка! Я же ужасная. Нет у меня времени на твое вино, — демонстративно отмахнулась я от Сергея.
— Не понимаю, как мое вино мешает твоим поискам, — весьма резонно заметил Новийский, облокачиваясь о прилавок и явно потешаясь над моими надуманными проблемами. — Со мной, между прочим, можно обсуждать кандидатов. Я неплохо разбираюсь в людях.
— Чушь! Твоя бывшая жена — ночной кошмар. А предлагаешь ты какое-то извращение, я для него слишком консервативна.
Новийский усмехнулся и недобро сощурился:
— Конечно, ты же на Гордеева работаешь. Недавно сама говорила, что упираться рогом, как он, — огромная глупость. А теперь туда же.
— Зато ты в своих взглядах слишком либерален, — огрызнулась. — Чем твой подход лучше?
— Тем, что никому не вредит.
С этим спорить оказалось сложнее, и я замолчала, закусив губу.
— Из-за тебя мне приходится врать, уже сейчас приходится. И мне это не нравится. Но разве я смогу объяснить родным, что пью вино с человеком, у которого за плечами плюс десять лет паршивого багажа? Ты сделал невозможное: ты заочно не понравился моей маме, а это что-то да значит. Я не помню второго человека, который бы ее настолько не устроил.
— Отлично. Значит, с ней вином делиться не станем.
Я устало вздохнула. Казалось, мои попытки донести до Сергея мысль разбивались еще на подлете.
— Не думай, что я тебя не понял, — поспешил уверить Новийский. — Но если уж говорить о неприятных вещах, то давай обоюдно. К моему паршивому багажу прилагается немало полезного. Такого, чем ты не обладаешь вовсе. — Под его внимательным взглядом я покраснела. Да уж, напоминание о том, что в отличие от Новийского я ничего из себя не представляю, радости не вызвало. Он не акцентировал на этом внимание, но и не забывал. Никогда. — Однако мне твоя компания приятна, и я не вижу достойных аргументов в пользу отказа от общения. Не хочешь говорить маме или кому там еще ты привыкла сообщать о «распитии вина»
— пожалуйста. Газетчики уже вдоволь покопались в грязном белье моей семьи, и скрывать подробности личной жизни я вовсе не против: меньше информации просочится. Но если тебе нужны только правильные и кристально чистые отношения, о каких не стыдно рассказать, то за этим не ко мне. Мой опыт подсказывает, что это очень скучно и редко себя оправдывает.
— А держать в любовницах личную помощницу то ли друга, то ли неприятеля, конечно, куда веселее, — проворчала я.
А внутри все аж зачесалось от мысли обдурить всех окружающих. Прятки, тайные встречи и переглядки украдкой существовали в реальности, параллельной моей. Но, как известно, стоит повесить на что-либо табличку «нельзя», как оно становится в десять раз привлекательнее. Перед глазами само собой всплыло вытянутое от удивления лицо вдруг все узнавшего Гордеева. И мамы, конечно. Она бы точно в обморок хлопнулась.
Мое живое воображение без труда нарисовало картинку, в которой я пробираюсь домой к Сергею, чтобы за очередным бокалом мерло обсудить самодурство начальника. И проснуться утром в ворохе из белых простыней, конечно. Плюс, возвращения на работу в одежде, надетой накануне. Или у меня появится собственный ящик в комоде, где будет лежать запасной костюм и пара свежего белья? Так, хватит, хватит, хватит. Это ни в какие ворота. Ящик, костюм… и придумаю же…
Но глаза уже загорелись азартом, а уголок губ Сергея понимающе пополз вверх.
— Будь по-твоему, — милостиво и быстро согласилась я, заметив выходящего из дверей хозяина погребка.
Бутылку, которую столько пришлось выискивать в закромах столько времени, грузин теперь нес почти с благоговением.
— Прошу, — жестом подозвал меня Новийский к прилавку. — Дальше ваш выход.
На мое согласие он не отреагировал никак, и я немножко испугалась, что дала свой ответ слишком тихо. Забирать слова назад, между прочим, ничуть не хотелось!
— На всякий случай: я запомнила этикетку, — решила я намекнуть.
— Все честно! — возмутился Новийский. — Разве что Гордеев поймет, какая драгоценность попала к нему в руки, и из зависти подменит бутылку. Наверняка он оценит подарок, который я сам себе выбрал.
— Не паясничай, — осадила я. — Если бы выбирала я, то ты бы получил чилийское кьянти.
— Кьянти итальянское, — на автомате поправил Новийский.
— Я знаю. Но русские супермаркеты почему-то считают иначе. Однако еще более странно, что они думают, будто его можно пить.
— Ужас, красавица, ужас, — разделил мое негодование хозяин погребка, на что я совсем не рассчитывала. — Хочешь настоящее итальянское?
— Нет, спасибо, — тут же ловко подхватил меня под руку Сергей. — Мы выбрали все, что нужно.
По лестнице взбирались, посмеиваясь. Наше бегство выглядело очень смешно. Оставалось надеяться, что хозяин не оскорбился отказом. Ладно я, но Сергея он знал в лицо как постоянного покупателя!
— Ну что, до какого числа действует сухой закон? — пошутила я у самой двери, не спеша выходить под проливной дождь.
— До двадцать первого, — легко ответил Новийский.
Моя жизнь — живое доказательство, что если тебе могут сказать гадость, они это сделают, если над тобой обладают властью — обязательно начнут шантажировать. И никому нет никакого дела то того, что ты хочешь, какие у тебя жизненные ценности. Никому!
Все началось банально: опрометчивая молоденькая студентка и не простивший ей оплошности ректор. Продолжилось не менее заурядно: студентка оказалась амбициозной, а ректор к этому качеству благоволил. И даже результат этой истории нельзя назвать неожиданным: скандальный разрыв с криками, истериками, перелетом за тысячи миль и клятвами избегать друг друга до конца своих дней… Если, конечно, не рассматривать вариант, где спустя два с лишним года я стою в офисе полковника военно-воздушных сил США, который сообщает мне что кто-то, а, скорее всего, мой бывший драгоценный ректор, хакнул Пентагон, и найти виновного, наряду с уликами, должна с какой-то стати именно я…
Всего несколько часов назад я была уважаемым ученым, а теперь волей случая оказалась соучастницей, которая летит на другой конец мира, чтобы спрятаться там от властей США. А еще я собираюсь работать на одного из самых опасных людей планеты, который по совместительству гадкий, жестокий, самовлюбленный кретин. И мой экс… Кстати, я выхожу замуж! Пфф, ну конечно не за него!
Она — девочка из бедной семьи. Ей, чтобы добиться чего-либо в жизни, нельзя опускать руки. И не на кого рассчитывать, кроме себя. Он — богат и чертовски хорош собой, его будущее расписано на годы вперед. Все само плывет в руки. Казалось бы, что между ними общего, но волею судьбы они становятся друзьями. А только ли ими? Не найдут ли они друг в друге то, что давно для себя искали?
То, как нас классифицируют мужчины, очень похоже на кастовое деление с четко обозначенными границами. Это совершенно особенный род иерархии, доступный только мужскому пониманию. Сначала для них существует только мама, если повезет, сестры… но с возрастом все усложняется до невозможности. Есть подруги, есть жены, есть любовницы. Есть любовницы на ночь, а есть любовницы по призванию. Когда он сказал, что я отношусь к самой редкой категории, он имел ввиду последнюю, но тогда я этого понять не могла. Думаю, он тоже.
Дженнифер и Йен знакомы семь лет, и последние пять они ведут войну. Они — руководители двух команд одного и того же коммерческого банка Лондона, между которыми постоянно вспыхивают ссоры. Они ненавидят и не выносят друг друга, только и делают, что ставят друг другу палки в колеса. До тех пор, пока в один прекрасный момент их не заставляют работать вместе над общим проектом: управлять капиталами зажиточного аристократа, клиента их банка. Таким образом, им приходится проводить много времени вместе, даже после работы.
Каникулы-самое прекрасное время для студентов, но не для Тори. Выходя с них, все ее друзья делятся впечатлениями об отдыхе. Подруги взахлеб рассказывают о своих парнях, и Тори чувствует себя белой вороной. Выйдя с каникул, она четко решает изменить жизнь, но первое, что делает - это лжет о наличие молодого человека. Казалось бы, ничего плохого не сделала, чуть приврала. Однако подруги просят показать фото, но есть проблема - парня у Тори нет. Тогда, она идет на рискованный шаг и фотографирует симпатичного парнишку, которого видит впервые.
У Мии Ли есть тайна… Тайна, которую она скрывала с восьми лет, однако Мия больше не позволит этой тайне влиять на свою жизнь. Одно бесповоротное решение превращает Мию Ли в беглянку – казалось бы, это должно было ослабить и напугать ее, однако Мия еще никогда не была столь полна жизни. Под именем Пейдж Кессиди, Мия готова начать новую жизнь, в которой испорченное прошлое не сможет помешать ее блестящему будущему. Автобус дальнего следования увозит Пейдж из Лос-Анджелеса в Южный Бостон, штат Вирджиния, где начнется ее новая жизнь.
Оба произведения члена Французской Академии Жозефа Кесселя (1898–1975), впервые переведенные на русский язык, — о трагедии любви и странностях человеческих отношений.«Дневная красавица» обрела вторую жизнь благодаря знаменитой экранизации романа, которую осуществил кинорежиссер Луис Бунюэль.
После смерти отца отважная наследница решает согласиться на весьма скандальные условия завещания. Только теперь ей нужно срочно искать себе мужа, вернее, просто подставную фигуру. Однако, все осложняется особым пунктом в завещании и случайным знакомством с восхитительным мужчиной, отношения с которым начнутся с подставных имен и сумасбродного секса. .
После того, как она увидела своими глазами убийство своей матери собственным отцом, сошедшим с ума, в ее душе и разуме не осталось веры в человечность, и желание отомстить всему миру за свою загубленную жизнь привело ее к самому краю бездны.