Жуковский - [8]

С откровенным интересом оглядывается вокруг себя Жуковский. Не раз, не два ходил он на протяжении ряда лет мимо университета. Но сегодня старое здание представляется ему совсем иным. Оно должно стать родным домом.

И пока звонок, оборвав волнения новичка, приглашает в аудитории студенческую толпу, пока, подчинившись власти расписания, Жуковский слушает свои первые лекции, мы попытаемся с вами, читатель, хоть чуть-чуть заглянуть в прошлое того учебного заведения, которое приняло вчерашнего гимназиста в свое лоно.

Прошение Н. Е. Жуковского о поступлении в Московский университет.

С вершины времени, из пятидесятых годов XX века, прошлое университета видно как на ладони. Оно представляется безбрежным морем, над которым долгие годы яростно сражались два ветра: один из них — добрый ветер надежды; другой — злобствующий и черный ураган реакции. В жесточайших схватках ветры бились над морем; и как ни юн был ветер надежды, он все же увлекал вперед корабль науки.

В XIX век Россия вступала одолеваемая противоречиями. Развитие экономики и подъем общественно-политической мысли требовали свежих веяний в науке и культуре. В 1804 году меняется устав университета. Допускается выборность ректора, учреждаются факультеты «нравственных и политических», физических и математических, медицинских, словесных наук, возникает первое научное общество — Общество испытателей природы.

Всего этого хватило ненадолго. Отгремели пушки на Сенатской площади, под охраной жандармов увезли в Сибирь декабристов, и шпики из Третьего отделения неслышно, крадучись, повели слежку за профессорами. Преподавание должно было вестись в духе «православия, самодержавия и народности» — того требовал министр просвещения Уваров. Его устами говорил «самодержец всея Руси», достопечально известный под именем Николая Палкина.

Новый устав, высочайше утвержденный в 1835 году, лишил университет даже той скромной видимости самостоятельности, которая была дана ему в 1804 году. Злой ветер реакции забушевал в полную силу. Он изгнал, как «пагубное», изучение философии и принес в университетские стены богословие, церковную историю, церковное право. Закон божий насаждается на всех без исключения факультетах. Нравится или не нравится, но постигай! Только под бдительным оком церкви и жандармов могли входить в науку русские студенты. Трудно студентам, тяжело и профессорам, но черный ураган смерчем кружится над русской наукой; и кажется, нет силы, которая могла бы его остановить.

Жуковский был еще гимназистом, когда после поражения в Крымской войне Россия увидела всю гнилость самодержавия. Черный ураган как-то сразу сник, бессильный, захлебнувшийся в собственной ярости. И на растрепанном бурей корабле науки вновь наполнились добрым ветром надежды широкие паруса.

В 1861 году пало крепостное право. Вскоре подвергся реформе и университет. 10 июня 1863 года был утвержден новый устав, возвращавший право выборности ректора, деканов, профессоров, увеличивавший число кафедр, упрочавший роль естественно-математических наук.

Свежий ветер крепчал, выдувая из университета затхлый дух закона божьего.

Лучшие профессора, выстоявшие под напором черного урагана, приветливо встретили новых слушателей, в числе которых был и Николай Жуковский.

Эти профессора любили университет. Они отдавали ему все лучшее, чем горели их сердца, чем был наполнен разум. Они щедро делились своими знаниями с юношами, заполнившими аудитории. Профессора вели молодежь в верхние этажи великого здания науки, из которого становится таким ясным весь окружающий мир, мечтая сделать зеленых юнцов подлинными людьми науки, не дать им превратиться в охотников за чинами и орденами.

Как и его товарищи по студенческой скамье, Жуковский не мог не впитать в себя то лучшее, что несли передовые ученые. Именно им обязан Николай Егорович тем, что, далекий от политики, ой стал за годы учения материалистом. И пусть этот материализм был стихийным, неосознанным до конца, но именно он направил будущего ученого по нужному пути.

Самые разные предметы составляли программу первого курса. Здесь были астрономия и богословие (увы, еще не до конца выкорчеванное из университетских программ), математика н русская словесность, физика и французский язык. Жуковский с наслаждением отдавался милым его сердцу наукам. В отличие от честолюбцев, алчущих места первого ученика и равнодушно зазубривающих конспекты по всем без исключения предметам, Жуковский быстро проявил симпатии и антипатии к разным наукам.

Богословие вызывало у него чувство брезгливости. Не волновал французский язык — больших лингвистических талантов у Николая Егоровича не было, и языки давались ему с трудом. Не будила воображения и русская словесность, хотя юноша с детских лет пристрастился к чтению, даже пописывал на досуге стихи. В центре внимания студента оказались физика, математика, астрономия. Жуковский изучал эти науки с подлинной страстью, не пропуская ни одной лекции.

Худощавый смуглый первокурсник далеко опережает своих товарищей. Так же как и в гимназии, ему тесны рамки программы.

Юноше всего лишь восемнадцать лет, но он хорошо знает, что такое труд, понимает и ценит его великую силу, способную творить чудеса. Перед Николаем Жуковским распахиваются двери в новый, удивительный мир…