Жуков - [36]

Военная теория была на высоте. Положения, закрепленные в уставах и наставлениях для войск, отражали новые взгляды на характер и способы ведения боя. Но добытое военной теорией нужно было довести до сознания каждого командира я бойца. То был титанический, необъятный труд, которым руководили нарком обороны и Генеральный штаб. Сокрушительная ответственность за все это и лежала на плечах Тимошенко, Жукова, всего руководства Наркомата обороны.

Снова и снова, вплоть до конца жизни возвращался Г. К. Жуков к той фатальной весне 1941 года, когда сталинское руководство непростительно запаздывало с принятием мер перед лицом явной и нараставшей угрозы. В середине шестидесятых в беседе с К. М. Симоновым он дал развернутое объяснение: «У нас часто принято говорить, в особенности в связи с предвоенной обстановкой и началом войны, о вине и об ответственности Сталина.

С одной стороны — это верно. Но с другой, думаю, что нельзя все сводить к нему одному. Это неправильно. Как очевидец и участник событий того времени должен сказать, что со Сталиным делят ответственность и другие люди, в том числе и его ближайшее окружение — Молотов, Маленков, Каганович.

Не говорю о Берии. Он был личностью, готовой выполнить все, что угодно, когда угодно и как угодно. Именно для этой цели такие личности и необходимы. Так что вопрос о нем — особый вопрос, и в данном случае я говорю о других людях.

Добавлю, что часть ответственности лежит и на Ворошилове, хотя он и был в 1940 году снят с поста наркома обороны, но до самого начала войны оставался Председателем Комитета Обороны. Часть ответственности лежит на нас — военных. Лежит она и на целом ряде других людей в партии и государстве.

Как сложились у Сталина его предвоенные, так дорого нам стоившие заблуждения? Думаю, что в начале у него была уверенность, что именно он обведет Гитлера вокруг пальца в результате заключения пакта. Хотя потом все вышло как раз наоборот.

Однако несомненно, что пакт с обеих сторон заключался именно с таким намерением».

По многим каналам в Генеральный штаб стекались сведения о крутом росте мощи вермахта. К лету 1941 года вооруженные силы Германии претерпели существенные изменения. Если в мае 1940 года Германия выступала на Западе против Франции и Англии с 10 танковыми дивизиями, то через год их насчитывалось 21. Моторизованных соединений стало больше почти в 3 раза — вместо 6,5—17,5 расчетных дивизий. Все это не проходило мимо внимания руководства Генштаба, как и тщательная подготовка к «русской кампании» офицеров всех звеньев вермахта. Г. К. Жуков уже в феврале 1941 года добился решения правительства о расширении наших сухопутных сил еще примерно на 100 дивизий, грубо говоря, на одну треть — в дополнение к имевшимся двумстам с лишним. Трудно сказать, в какой мере это решение усилило мощь Красной Армии, не лучше было бы перевести на штаты военного времени уже имевшиеся дивизии. Но добрые намерения налицо — не допустить, чтобы вермахт по численности далеко превосходил наши Вооруженные Силы. Другое дело, как они обернулись для укрепления обороноспособности страны.

Полководец современной войны, Г. К. Жуков, разумеется, отводил первое место стремительным действиям танковых и механизированных соединений при мощной поддержке с воздуха. Он торопил с формированием 20 механизированных корпусов в дополнение к уже имевшимся 9. Не сразу и не вдруг ему удалось убедить в правильности своей точки зрения Сталина. Решение об этом последовало только в марте 1941 года. Решение правильное, но ресурсы! Для укомплектования этих корпусов нужно было 16,6 тысячи танков новых образцов, а всего 32 тысячи танков! Наша промышленность дала с января 1939 года по 22 июня 1941 года более 7 тысяч танков. Новых танков, прославленных Т-34 и КВ, войска получили пока 1861. К началу войны было сформировано менее половины просимых им корпусов. Да и то не полностью. Но курс был взят верный, начатое тогда формирование корпусов ощутимо отразилось на ходе войны.

Если новые советские танки по всем показателям превосходили немецкие, то 75–80 процентов самолетов, выпускавшихся у нас, уступали немецким. С января 1939 года по 22 июня 1941 года наша авиация получила 17 745 боевых самолетов, из них только 3719 самолетов новых образцов. У Жукова возникли претензии к работе оборонной промышленности, и он забил тревогу. При встрече со Сталиным он без обиняков заявил: «У немцев неплохая авиация, их летный состав получил хорошую боевую практику взаимодействия с сухопутными войсками. Что же касается материальной части, то наши новые истребители и бомбардировщики ничуть не хуже немецких, а пожалуй, и лучше. Жаль только, что их очень мало».

Жуков говорил и о том, что для советской артиллерии, во всех отношениях превосходной, запасено мало снарядов, особенно гаубичных, противотанковых и зенитных. Сталин слушал внимательно, не прерывая. Когда Жуков выговорился, он, не оспаривая справедливости сказанного, порекомендовал помнить о реальных возможностях, а «не фантазировать насчет того, что мы пока материально обеспечить не можем». Правительство приняло меры по ускорению работы оборонной промышленности.