Жуки не плачут - [21]
— Доколдовался.
— Свистите, — все же сказал и Бобка.
— Понятно где.
Творожная бабка перевела:
— Арестовали соколика.
— Поделом.
И избушки опять встали к Бобке задом: торчали только серые крыши-платки.
Прокопьиха взяла бутылку из забывшейся Шуркиной руки:
— Туда ему и дорога.
Сплюнула.
— Нарочно Вальке вашему с пенкой налью. Пусть та гадина удавится. Да не пихай ты мне деньги эти, — оттолкнула она мятые Лушины рублишки. — Миллионщик, что ли? Пихает тут. Молоко ей голубое. Морда у тебя самой голубая от пудрищи. Одно место у тебя голубое. Мозги у тебя голубые. Жира ей мало. В мозгах у тебя зато жира много.
И долго еще она не могла успокоиться.
Глава 13
Когда пришли, у комода уже сидел боком врач. Нога на ногу. Руки замком на коленке. Из-под задравшейся штанины высовывался гармошкой носок. Ботинок усмехался: ему пора было к сапожнику. Усмехался и кивал в такт своему хозяину.
— Ах ты хороший, — курлыкал тот, заглядывая в ящик: — Ку-ку. Ку-ку. Ну что, кричим? Не кричим?
Бобка тотчас шмыгнул на лавку — наблюдательный пост.
— Кричим, — испуганно отозвалась Луша. И только тогда Шурка заметил ее: руки на груди, она почти слилась с печкой.
— Что ж, осмотрим. Руки бы вымыть, — обернулся врач. Поддернул рукава.
— Сюда, — показала Луша. Вынула и развернула чистое полотенце.
Но умывальник ответил докторским рукам горловым звуком. Луша посмотрела тупо и беспомощно на его сухой латунный хоботок. Полотенце напоминало белый флаг.
— Сейчас! — крикнул Бобка, протискиваясь между лавкой и столом. Загремел ведром.
Врач опять наклонился над ящиком.
— Агу. Агу. Агу, — давал позывные он. — Агу. Агу. Температура была?
— Была. Какая-то, — пролепетала Луша. — Должна быть. Не холодный же совсем.
Врач чуть сдвинул брови — показал неодобрение:
— «Какая-то». Вы молодой современный человек. Комсомолка, небось. А в доме даже градусника нет. Агу. Агу.
«Ишь, Валя, — подумал Шурка. — То орет чуть что. А тут молчит».
Было скучно и тревожно одновременно.
Шурка опустился на лавку, еще теплую от Бобкиного зада. Подпрыгнул. Что-то ужалило его. Твердый… камешек? Нет. Мишкин глаз. То ли выскользнул из Бобкиного кармана. То ли Бобка его забыл, сорвавшись за водой.
Шурка сгреб его ладонью. Покатал в пальцах.
— Агу? Агу? — куковал врач. Показывал Вале два пальца козой. Шевелил ими. — Спим? Не спим?
Надо Бобке кинуть. Шурка подъехал по лавке к окну. Приоткрыл. Хотел крикнуть: «Погоди — глаз!» Или: «Бобка». Докторская телега загораживала обзор.
Из рваного, штопаного хомута торчала солома. Конек с раздутыми боками потряхивал челкой, пожевывал длинными губами. Подергивал светлой неопрятно-пятнистой шкурой. Кляча, прямо скажем. Сытых и сильных давно взяли на нужды фронта.
Да Бобка, наверное, уже удрал.
— Агу, — куковало за спиной. — Агу.
Шурка поднес мишкин глаз к своему веку. Ворохнулись ресницы. Телега стала медной. Небо — карамельным. Конек из серого — медовым.
Восемь ног подпирали брюхо.
Шурка вздрогнул, отнял глаз. Серый коняга, четыре ноги. Ноги как ноги. Шишки-коленки. Бородки у сбитых, стоптанных копыт.
Приставил глаз. Рыжий. Восемь.
Шурке стало жарко. Отдернул мишкин глаз — коняга переминался на четырех ногах. Жевал длинными губами, потряхивал облезлой репицей.
Шурка глянул через глаз на свою руку. Пальцев было пять.
Лоб пылал.
«Я заразился. От Вали», — понял он. Так бывает. Жар сразу стал уютным: не надо думать, не надо никуда бежать. Хорошо, что врач уже здесь. И мягко свалился обратно в избу, на лавку.
Бобка пер ведро, подталкивая ногой. Вода ходила ходуном. Бобка предусмотрительно набрал только половину. Чтобы не расплескать. Дужка резала ладони.
Последний привал у самой калитки. Чтобы одолеть крыльцо. И в дом.
Телега стояла, загораживая путь. Бобка поставил ведро у колеса. Кругло отразилось опрокинутое небо. Походило волнами. Унялось.
Бобка вытер взмокшую шею рукавом.
Докторский конь стоял, поджав одно копыто. Обмахивал себя облезлым хвостом. Карие глаза глядели из-под длинных ресниц терпеливо и в никуда.
«Тоже умаялся, — понял Бобка. — Суну ему быстренько поесть чего-нибудь, — пожалел он коня. — И побегу».
Наверняка в телеге что-нибудь есть. Клок сена или даже сухарь.
— Эх ты, карета скорой помощи, — сказал вслух коню. Подумал с удовольствием: «Надо будет Вовке ввернуть: карета скорой помощи — о телеге». Телега у доктора была грязная, старая. Бобка отогнул край рогожки.
Они валялись на дне.
Зеленые, розовые, красные, оранжевые, в яблочках, листках и розах, вышитые, нарядные.
Те самые. И это было ужаснее всего.
Игната в этих сапожках не было.
— А днем спит? Как часто? Подолгу? Когда просыпается? — донимал Лушу врач, убрав немытые руки в карманы.
Шурка посмотрел сквозь глаз на собственную руку. Пальцев было все так же пять. Но по спине как сосулькой водили. Все то. И что-то не то.
— Да спит, — растерянно лепетала она. — Не может же не спать.
Шурка посмотрел на печку. Та окрасилась в оранжевый, солнечный. Но весело не стало.
— Это только говорят: спит как младенец, — болтал врач, упиваясь собственным голосом.
«Противный какой, — подумал Шурка. — Как таких к больным пускают?»
— Спать как младенец? Боже упаси! Кричат, ворочаются, стонут, ахают, елозят, мечутся, пищат. Вот когда младенец спит тихо, тогда пора забеспокоиться. Он во сне вскрикивает?
Детство Шурки и Тани пришлось на эпоху сталинского террора, военные и послевоенные годы. Об этих темных временах в истории нашей страны рассказывает роман-сказка «Дети ворона» — первая из пяти «Ленинградских сказок» Юлии Яковлевой.Почему-то ночью уехал в командировку папа, а через несколько дней бесследно исчезли мама и младший братишка, и Шурка с Таней остались одни. «Ворон унес» — шепчут все вокруг. Но что это за Ворон и кто укажет к нему дорогу? Границу между городом Ворона и обычным городом перейти легче легкого — но только в один конец.
Ленинград в блокаде. Дом, где жили оставшиеся без родителей Таня, Шурка и Бобка, разбомбили. Хорошо, что у тети Веры есть ключ к другой квартире. Но зима надвигается, и живот почему-то все время болит, новые соседи исчезают один за другим, тети Веры все нет и нет, а тут еще Таня потеряла хлебные карточки… Выстывший пустеющий город словно охотится на тех, кто еще жив, и оживают те, кого не назовешь живым.Пытаясь спастись, дети попадают в Туонелу – мир, где время остановилось и действуют иные законы. Чтобы выбраться оттуда, Тане, Шурке и даже маленькому Бобке придется сделать выбор – иначе их настигнет серый человек в скрипучей телеге.Перед вами – вторая из пяти книг цикла «Ленинградские сказки».
Ленинград, 1930 год. Уже на полную силу работает машина террора, уже заключенные инженеры спроектировали Большой дом, куда совсем скоро переедет питерское ОГПУ-НКВД. Уже вовсю идут чистки – в Смольном и в Публичке, на Путиловском заводе и в Эрмитаже.Но рядом с большим государственным злом по-прежнему существуют маленькие преступления: советские граждане не перестают воровать, ревновать и убивать даже в тени строящегося Большого дома. Связать рациональное с иррациональным, перевести липкий ужас на язык старого доброго милицейского протокола – по силам ли такая задача самому обычному следователю угрозыска?
Страна Советов живет все лучше, все веселее – хотя бы в образах пропаганды. Снимается первая советская комедия. Пишутся бравурные марши, ставятся жизнеутверждающие оперетты. А в Ленинграде тем временем убита актриса. Преступление ли это на почве страсти? Или связано с похищенными драгоценностями? Или причина кроется в тайнах, которые сильные нового советского мира предпочли бы похоронить навсегда? Следователю угрозыска Василию Зайцеву предстоит взглянуть за кулисы прошлого.
На дворе 1931 год. Будущие красные маршалы и недобитые коннозаводчики царской России занимаются улучшением орловской породы рысаков. Селекцией в крупном масштабе занято и государство — насилием и голодом, показательными процессами и ловлей диверсантов улучшается советская порода людей. Следователь Зайцев берется за дело о гибели лошадей. Но уже не так важно, как он найдет преступника, самое главное — кого за время расследования он сумеет вытолкнуть из‑под копыт страшного красного коня…
Что мы знаем о балете? Огни рампы, балетные пачки, пуанты, легкость, воздушность, красота… Юлия Яковлева покажет нам балет (да не просто балет, а балет в Большом) таким, какой он за кулисами. Тяжелый труд, пот, мозоли, интриги. Но все это здесь не главное. Все это только вплетено в еще более интересную интригу. О том, как связан балет «Сапфиры» с африканскими алмазами, которые добывают для русского олигарха на африканских рудниках под охраной ЧВК, узнать удастся только потому, что в здание Большого театра войдут женщина с ребенком, а выйти удастся только ребенку.
Наконец Элли счастлива! Она познакомилась с симпатичным парнем! Рассел умный, обаятельный, с хорошим чувством юмора, а еще он тоже любит рисовать и хочет стать художником. Казалось бы, самое время упиваться восторгом и предаваться мечтам. Но как только у Элли наладились дела, все вокруг будто ополчились против нее. Магда и Надин считают, что подружка слишком увлеклась новым знакомым, папа требует, чтобы дочь в 9 вечера была дома, а потом и вовсе запрещает ей гулять с Расселом. И далее Анна, мачеха, которая всегда защищала Элли, теперь явно не на ее стороне.
Перед вами – уникальный сборник «7 лучших историй для мальчиков», в который вошли лучшие произведения для подростков от классиков мировой литературы: «Дети капитана Гранта» Жюля Верна, «Последний из могикан» Фенимора Купера, «Приключения Гулливера» Джонатана Свифта, «Айвенго» Вальтера Скотта, «Книга джунглей» Редьярда Киплинга, «Похождения Тома Сойера» Марка Твена и «Остров сокровищ» Стивенсона.Уже многие поколения детей с упоением зачитываются этими произведениями, погружаясь в волшебный и волнующий сказочный мир, в котором нет ничего невозможного.
Среди рассказов Сабо несколько особняком стоит автобиографическая зарисовка «Мое первое сражение», в юмористических тонах изображающая первый литературный опыт автора. Однако за насмешливыми выпадами в адрес десятилетнего сочинителя отчетливо проглядывает творческое кредо зрелого писателя, выстрадавшего свои принципы долгими годами литературного труда.
Перед вами давно обещанная – вторая – книга из трёхтомника под названием «Сто и одна сказка». Евгений Клюев ещё никогда не собирал в одном издании столько сказок сразу. Тем из вас, кто уже странствовал от мыльного пузыря до фантика в компании этого любимого детьми и взрослыми автора, предстоит совершить новое путешествие: от клубка до праздничного марша. В этот раз на пути вас ждут соловей без слуха, майский жук, который изобрёл улыбку, каменный лев, дракон с китайского халата, маленький голубчик и несколько десятков других столь же странных, но неизменно милых существ, причём с некоторыми из них вам предстоит встретиться впервые.Счастливого путешествия – и пусть оно будет долгим, несмотря на то, что не за горами уже и третье путешествие: от шнурков до сердечка!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Введите сюда краткую аннотацию.
Ленинград освобожден, Шурка и Бобка вернулись из эвакуации, дядя Яша с немой девочкой Сарой – с фронта. И вроде бы можно снова жить: ходить в школу, работать, восстанавливать семью и город, – но не получается. Будто что-то важное сломалось – и в городе, и в людях: дядя Яша вдруг стал как другие взрослые, Сара накрепко закрылась в своей немоте, а бедному Бобке все время смешно – по поводу и без… Шурка понимает, что нужно во что бы то ни стало вернуть Таню, пусть даже с помощью Короля игрушек, – но какую цену он готов за это заплатить? «Волчье небо» – четвертая из пяти книг цикла «Ленинградские сказки».