Перед глазами появился образ мамы.
Мы с ней были похожи, так похожи, что многие, кто был с ней знаком, называли меня её именем — Елизавета. С отцом же мы были совсем разными, он был высок, брутален, всегда с уложенными белокурыми волосами и ярко-зелеными глазами, хорошо сложенным в теле, и каждый день, когда он уходил на работу, я ясно помнила его идеально выглаженный, официальный костюм.
Прислонив руку к губам, я задумалась.
Уже слишком долго никто не слышал о Брюсе. Его стиль был особенным. Когда он грабил банки или ювелирные магазины, то об этом знали все. Он любит наводить ужас, страх и панику. Прошло уже три месяца с его последнего преступления, но меня не пустили на задание, и даже тогда, когда я ослушалась и всё равно оказалась на месте преступления, то ничего не смогла сделать.
Я вспомнила, как сильно мне влетело в тот день, когда Николай Петрович заметил меня на улице. Да, тогда мне не повезло, окна дребезжали, а земля вот-вот должна была разойтись от его криков…
Фоторобот Брюса Гормэна часто попадался мне на глаза, но всё же, когда я видела его, то понимала, насколько его портрет неправильный.
Большая ошибка была в глазах, хотя, скорее всего, это даже не ошибка.
Они были темные, почти черные, налитые злобой, ненавистью и презрением к людям, которые ничего не сделали ему, точно так же, как ничего не сделали и мои родители. Елизавета и Сэмюэль Маккаллоу никак не были связаны с Брюсом Гормэном.
Я проверяла это, и не раз, но причин, по которым они были там, я так и не нашла
Три недели спустя.
Такие дни, как сегодня, я помечаю в календаре красным маркером. Так как сегодня я не опоздала на работу, выспалась и даже позавтракала. Такие дни вызывают у меня особую любовь к жизни. Настроение хорошее, и оно становится куда лучше, когда я вижу Алекса, который подходит к моему столу со стаканчиком кофе.
Сегодня также не обошлось без саркастичной фразы от Николая Петровича. Он снова начал меня расспрашивать о том, куда я дела «настоящую» Кару Маккаллоу.
— Привет, Кара.
Я обернулась на приветствующий мужской голос.
— Привет, Андрей.
Выбросив сигарету в урну, я направилась к двери, но он меня остановил.
— Слушай, я прекрасно понимаю, что ты занята и всё такое, но я бы хотел сказать…
— Что же?
— Ты мне нравишься, очень, но, как я понял у меня нет шансов, верно? — он переступил с одной ноги на другую и внимательно посмотрел на меня.
Сегодня я была в белоснежной рубашке с закатанными рукавами и черным галстуком, развевающимся на ветру, в темных джинсах и кедах.
— Да, верно, — улыбаясь, ответил только подошедший Алекс. Подойдя ближе к Андрею, он похлопал его по спине, и тот, пожав плечами, отправился в здание.
Александр положил руку на мою талию и смотря в глаза, усмехнулся:
— Ты ведь тоже самое хотела сказать?
— Ну, да! — улыбнувшись, я дотронулась до его руки.
— Сегодня в девять, буду ждать тебя у дома.
— И куда мы?
— А этого я тебе не скажу, это сюрприз, — он сильнее сжал руку, и, поцеловав меня в щеку, отправился в здание.
Еще минут пять я стояла на одном месте, пытаясь успокоить бешеное сердцебиение.
«Так, спокойно! Боже, как же долго я этого ждала!»
Поднявшись на своё рабочее место, я продолжила разбирать дела. Через полчаса к нам ворвался Николай Петрович. Его вид был испуганным. Мелкие капельки пота стекали со лба и медленно прочерчивали линию скул, глаза бегали с одного сотрудника на другого, но в конечном итоге, остановились на мне.
— На улицах Петербурга был замечен Брюс Гормэн. Я надеюсь, никто не забыл, кто это… Готовится крупное дело, а точнее, ограбление банка. Всем приготовиться, выезжаем по команде. Громов, Маккаллоу, едете со мной! Я быстро обернулась на Алекса, который выглядел так, словно получил пощёчину. Поднявшись с места, я направилась к шкафчикам, в которых лежали бронежилеты, оружие и дополнительная кобура. Надевая бронежилет и набедренную кобуру, я почувствовала на себе пронзающий взгляд.
— Эй!
Это он — моё обезболивающее. Благодаря ему мне сразу же становится спокойнее.
Благодаря ему я забываю обо всех проблемах и трудностях.
— Да? — было сложно говорить, вообще подавать какие-либо признаки существования: внутри царил хаос, словно органы пытались выбраться из тела, они словно сворачивались в тугой жгут. В животе будто была колюча проволока, руки тряслись, а ноги подкашивались, из груди вырвался тяжелый вздох и, выдавив улыбку, я посмотрела на Александра.
— Всё хорошо?
— Алекс! Он убил мои родителей! Как думаешь, как я?!
— Не делай так!
— Как?
— Не отталкивай…
Он подошёл ко мне ближе.
— Не буду!
Прижавшись к парню, я почувствовала аромат его одеколона, его крепкие руки и пальцы, вцепившиеся в мою спину.
— Всё будет хорошо…
— Не уверена, — на выдохе ответила я.
Отойдя от меня, он надел бронежилет и проверил обойму.
Машины заполнены людьми, которые были полностью в снаряжении. Одни проверяли оружие, другие обсуждали план действий, а мы с Алексом стояли у машины Николая Петровича и курили.
— Так, Маккаллоу, Громов, вы готовы? — спросил Фадеев, который только что подошел.
— Конечно, — живо ответила я, затягиваясь в крайний раз и выбрасывая окурок.
