Жребий воина - [5]

Они встали у гюсадки, под ветвями почти безлистой акации. ^Сергей взглянул на часы.

— Минут через десять он подъедет.

Они заглушили мотор и сидели в полной тишине. Только издали, со стороны трассы, доносился иногда гул машин.

— Выключить свет? — спросил Шурик.

— Не надо, — сказал Сергей.

— Дай сигарету, — попросил Шурик.

— Ты ж не куришь, — сказал Сергей, протягивая пачку.

— Я иногда, — сказал Шурик.

Потом Сергей сказал:

— Про бычки и мусор помнишь?

— Да, — сказал Шурик. — Не бросать на землю. Уносить всегда с собой и выбрасывать далеко от места.

Докурив, Сергей тщательно погасил окурок в пепельнице автомобиля.

— Никого из ребят больше не видел? — вдруг спросил Сергей.

— Нет, — тихо сказал Шурик. — И не очень-то хотелось.

— А меня хотелось увидеть? — с насмешкой спросил Сергей.

— Захотелось, ротный, — как-то неожиданно тепло произнес Шурик.

Сергей помолчал, а потом попросил:

— Не зови меня больше «ротным». Я тебе больше не ротный. Ясно?

— Ясно… Только почему?

— Обсуждаешь приказы, — вполне серьезно сказал Сергей.

— Так ты же Геперь не ротный, — попытался пошутить Шурик.

— Тебе снится? — спросил отрывисто Сергей.

— Иногда, — признался Шурик.

— И мне, — сказал Сергей.

— С другой стороны, у нас теперь та же работа. Да еще и деньги платят, — сказал Шурик.

— Наверно, — задумчиво сказал Сергей. — Наверно, дело в том, что тогда все было в первый раз.

— Ты помнишь, как мы нашли в пещере Федоренко? — спросил Шурик.

— Конечно. Никогда не забуду.

— Я до этого какой-то спокойный был. А когда Федоренко увидел в той пещере, стал бояться, — признался Шурик. — Больше всего боялся, что к ним живым попаду.

— Я тоже, — сказал бывший ротный.

— Давно ты у этого Мазепы? — спросил Шурик.

— Уже два года. Почти два.

— Понятно.

— Что тебе понятно? — с неожиданной злостью сказал Сергей. — Думаешь, я всю жизнь мечтал?

— Ничего я не думаю, — довольно жестко отозвался Шурик.

Сергей снова прикурил и спросил:

— Ты веришь в переселение душ?

— Чего?

— В переселение душ веришь?

— Может быть. А к чему ты спросил?

— Я как-то в поезде ехал. Надо было в Питере кое с кем поработать. Я езжу в плацкарте. А в тот раз пришлось в купе. Со мной один попутчик разговорился. Про индийскую философию.

— Ну? И что? — с некоторым удивлением спросил его Шурик.

— Он сказал, что у всех у нас карма своя… Слышал про такое?

— Ну-ну, продолжай. — Шурик смотрел на Сергея с любопытством.

— Этот мужик сказал, что у каждого карма своя. И у воина бывает карма. Так и называется — карма воина. Если у человека карма убивать, то он и будет убивать. Значит, он нужен в этой жизни специально для убийства. Но это не значит, что в следующей жизни он станет свиньей или собакой. Совсем необязательно. Главное для воина — делать свое дело спокойно. Не должно быть никакой злости. Это просто призвание. Токарь делает деталь, каменщик стену кладет, а воин убивает. А те, кто с Федоренко так поступили… — Тут Сергей на секунду запнулся. — Они неправильно сделали. Убить — убей. Только зачем же…

— К чему ты мне это рассказываешь? — перебил Шурик.

Сергей удовлетворенно покивал:

— Ты меня верно понял, Шурик. Я тебе это говорю зачем-то. Зачем ты разговаривал с Леонидом Петровичем на «ты»? Он тебе в отцы годился.

— Да для него какая разница? — Шурик едва не подпрыгнул от изумления.

— Верно, дело не з обращении, — сказал Сергей. — Только тебе как будто нравилось, что он должен умереть. А ведь он тебе ничего плохого не сделал.

— Будет гнать, — с раздражением сказал Шурик. — Или ты наехать на меня решил?

Сергей хмыкнул и сказал:

— Да на фиг ты мне нужен, наезжать на тебя… А над моими словами подумай. Для пользы дела говорю.

Шурик опустил глаза и после некоторого размышления проговорил:

— Да, ты прав. Работать надо спокойно.

— Вот я об этом и говорю, — сказал Сергей. — Ни одного удара не должно быть лишнего. Ударить можно только для пользы дела. Если уверен, к примеру, что после тычка в нос клиент по-другому запоет. Другое дело, если мы договоримся играть в злого и доброго следователя. Тогда…

— Фары! — вскрикнул Шурик и указал в сторону шоссе.

Сергей тут же отключил освещение внутри салона. В наступившей темноте они отчетливо увидели снопы света, которые прыгали на ухабах проселочной дороги.

— Поиграй фарами, — сказал Сергей. — Это Гунявый.

Шурик несколько раз включил и выключил фары. Похоже, их заметили: снопы света погасли, а потом замигали, как будто автомобиль остановили, чтобы просигналить в ответ.

Шурик еще раз «поиграл фарами».

Спустя несколько секунд к ним подъехала иномарка. Они увидели, что борта ее жирно заляпаны грязью.

— Серега? Это ты там?! — раздался гнусавый голос.

— Можно обходиться без имен, — бодро отозвался Сергей и бросил Шурику, выходя из машины: — Зажги в салоне свет и не двигайся. Как жизнь? — спросил, приближаясь, Сергей.

— Нормально. — Сидящий за рулем иномарки мужчина окинул его туповатым и заносчивым взглядом. — Эй, не лупи в глаза! — крикнул Гунявый уже Шурику.

— А ты бы тогда свет в салоне зажег, — сказал Сергей.

— Да запросто, — сказал Гунявый.

У него была тяжелая нижняя челюсть и расплющенный нос боксера со стажем.

— Почему ты не один? — спросил Гунявый.