Жребий вечности - [41]

– Это вопрос философии. А тут – стратегия. И эта проклятая, напичканная англичанами Ливийская пустыня.

– Слава Богу, а то я уже подумал было, что вы привезли из Берлина приказ об отводе моего корпуса в Италию.

– Думаю, что в ближайшие месяцы… – покачал выпяченным, отмеченным небольшим шрамом и почти квадратным подбородком Шмидт, – такого приказа… не последует. Извините, фельдмаршал, однако приказы на войне… дерь-рьмо! Они лишь мешают нам делать свое солдатское дело.

– Убедительно.

– Именно поэтому…

– Прекратите источать свое неуемное красноречие, черт возьми! – взорвался фельдмаршал. – Какого черта вы пришли ко мне? Слушаю вас, обер… штурм… и все такое прочее, слушаю… Весь – внимание. – Барон прекрасно знал, что фельдмаршал всегда оставался противником какой бы то ни было исключительности организации СС и даже не пытался скрывать своего отношения к ней.

– Докладываю: в Берлине меня приняли обергруппенфюрер СС Кальтенбруннер и рейхсфюрер СС Гиммлер. Что явилось для меня совершенно неожиданным. То есть я знал, что меня вызывал Гиммлер, но считал, что все обойдется беседой с кем-то из сотрудников его штаба.

Фельдмаршал невозмутимо пожал плечами, давая понять, что это «сногсшибательное», в понимании самого барона, сообщение не производит на него абсолютно никакого впечатления, словно бы названные фамилии вообще ни о чем ему не говорили, и резко подстегнул барона:

– Дальше.

– Нет, честно, мне казалось, что выше одного из адъютантов Гиммлера мне, фронтовику, не подняться.

– Вот видите, теперь вам есть о чем вспоминать в кругу друзей и внуков, – выплеснул весь свой нерастраченный сарказм Роммель. – А то пришлось бы перебиваться заунывными россказнями об африканских сражениях.

– О нет, этим нашим походом… Как всегда… Внуки могут…

– Как вы оказались в приемной Гиммлера? – на полуслове прервал его фельдмаршал.

– Мне приказано было… Как только я появился в штабе вермахта. О моем прибытии Гиммлер уже был извещен. Как мне казалось, лично вами.

Роммель взглянул на барона, как на ротного идиота, и лишь большим усилием воли заставил себя не ударяться в какие бы то ни было объяснения.

У прохода на оцепленную бронемашинами территорию резиденции командующего появился командир зенитного дивизиона. Очевидно, чтобы доложить, что атака-то отбита, однако снарядов осталось крайне мало, – как докладывал об этом после каждого налета. Но Роммель приказал полковнику Герлицу остановить его и выяснить фамилию командира зенитного орудия, подбившего самолет.

– Напомните, – сказал он, – командиру дивизиона, что, когда у командующего не хватает боеприпасов, в ход идут резервные запасы медалей. Пусть устраивают фейерверки из наград.

– Фейерверки из наград, – проворчал Шмидт. – Весь этот дивизион – дерь-рьмо!

Оберштурмбаннфюрер уловил неприкрытую иронию командующего, но сейчас его волновало не отношение Роммеля к встречам в Берлине, а степень его доверия. Если фельдмаршал решит, что он больше не имеет права возглавлять конвойный отряд, Гиммлеру трудно будет заставить его отказаться от своего намерения. Ведь мотивации, которыми станет оперировать фельдмаршал, могут оказаться самыми беспардонными. Вплоть до того, что за десять минут до звонка из приемной рейхсфюрера СС оберштурмбаннфюрер геройски пал под копытами случайно проходившего мимо верблюжьего каравана.

– Что это вы вдруг растерялись, барон? – упорно не желал обращаться к нему по чину командующий. – Милости прошу в мое Валуево[26].

Оберштурмбаннфюрер не понял, что именно Роммель имеет в виду, о каком таком Валуево идет речь, а потому вопросительно оглянулся на его адъютанта.

– Это значит, – вполголоса объяснил адъютант, как только Роммель скрылся в своем необъятном шатре, – что командующий принимает вас, как принимал бы русского императора Александра под Москвой.

– При чем здесь русский император и русская деревня? – принял почти боксерскую стойку Шмидт. – Выражайтесь яснее. Что вы здесь… словно это не фронт, а балаган?

– …Если тот, конечно, решился бы явиться в ставку фельдмаршала, – все же завершил свою мысль полковник Герлиц.

Так ничего и не поняв, барон остервенело помотал головой. Вся эта история с Наполеоном и его войнами оставалась для него столь же непостижимой, непознанной, как и схватки древних германцев с викингами.

– Русский император – дерь-рьмо. Как и все прочие… императоры.

– Господин фельдмаршал, рейхсфюрер уже знает о том, что мы готовим морской караван, – тотчас же переключил Шмидт свое внимание на командующего. Он давно заготовил эту самую важную в его докладе фразу, поэтому выпалил ее вполне связно и без каких-либо недоговорок. – Он отдаст приказ подготовить корабли и подготовить встречу в Италии, куда будет доставлен наш африканский груз.

– Это все, что господин Гиммлер велел передать мне? – сухо поинтересовался Роммель, усаживаясь за походный столик, но при этом забывая предложить место за ним фон Шмидту.

– Так точно, все.

– И его ничего не смущает в этой акции?

– Гиммлера? – некстати хохотнул оберштурмбаннфюрер, словно бы и мысли не допускал по поводу того, что Гиммлера вообще может что-либо в этом мире смущать. И, в общем-то, фельдмаршал мог согласиться с такой его реакцией.