Жребий Рубикона - [41]

– Извините меня, Раиса Тихоновна, но мне кажется, вы начитались английских детективных романов.

– А убийство ее первого мужа я тоже выдумала? Неужели вы и теперь ничего не понимаете?

– Я видел вчера, в каком состоянии она была, – возразил Дронго, – она очень переживала.

– Я тоже переживала, когда внезапно умер мой брат, – напомнила Раиса Тихоновна. – Кстати, вы успели получить от нее одежду Николая, в которой он был в момент смерти?

– Успели. И сейчас отправляем на экспертизу.

– Правильно делаете. Хорошо, что она не успела выбросить вещи моего брата.

– Как я понял, она любила Николая Тихоновича и очень хорошо относилась к своему первому мужу, отмечая его непрактичность, но добрый характер и ровное отношение к людям.

– Я поняла. Вокруг нее все были ангелы. Возможно, что все действительно были не самыми плохими людьми на свете, а она очень удачно этим пользовалась. Как только узнаете результаты экспертизы, сразу позвоните мне.

– Обязательно, – заверил Дронго.

Он убрал телефон. Машина подъехала к его дому. Расплатившись, эксперт покинул автомобиль и поднялся наверх. Голова начала гудеть, сказывалась бессонная ночь. Разбрасывая одежду по комнате, он разделся, прошел в ванную, включил горячий душ и встал под струи воды. Простояв несколько минут, вылез из ванной и энергично растерся полотенцем. Затем позвонил Вейдеманису.

– Я вернулся домой живой и невредимый, – доложил он.

– Остался у нее на ночь, – хмыкнул Вейдеманис.

– Не в том смысле, в каком ты думаешь. Далвида напилась, начала нести чушь. Очевидно, она действительно любила его на заре их отношений. И до последнего дня относилась хорошо. А тут еще следователь сообщил, что ее первого мужа убили. И конечно, вчера она сорвалась.

– А ты оказался ангелом-хранителем, – рассмеялся Вейдеманис, – тогда понятно. И ты считаешь, что она не имеет никакого отношения к убийству своего первого мужа…

– И отца своего ребенка, – закончил за приятеля Дронго, – нет, не имеет. Так сыграть невозможно. Она действительно сильно переживала, и я это видел собственными глазами. Как у тебя дела?

– Передал сумку Кружкову. Экспертизу проведут уже сегодня. Если, конечно, смогут что-то найти. Все-таки прошло так много времени. Странно, что она не сдала одежду в чистку или не выбросила ее.

– Почему странно?

– Как будто нарочно сохранила для экспертизы, – пояснил Эдгар, – я впервые с таким сталкиваюсь. Столько дней хранить у себя одежду покойного мужа.

– Ей было не до этого. У нее сын болеет, и она сразу после смерти мужа отвезла сына в Германию. Ему нужна сложная операция. Далвида могла просто забыть об этой сумке. Хотя вчера следователь сказал мне поразительную вещь. Он уверен, что Моркунаса сначала оглушили, а потом повесили. Но при этом все сделали нарочито грубо, чтобы следователи сразу догадались о совершенном убийстве. Даже стула под повешенным не поставили. Как будто тоже нарочно.

– Но это была в любом случае не сама Далвида Марковна, – заметил Вейдеманис, – у нее бы явно не хватило сил подвесить своего первого мужа под потолок.

– А я не говорю про нее. Просто вспомнил слова следователя. Убийца сделал все, чтобы мы сразу догадались об инсценировке самоубийства.

– Зачем? Зачем тогда вообще инсценировать самоубийство? Не легче было его просто задушить?

– Вот именно это меня и беспокоит. Почему убийца поступил таким странным образом? Почему он хочет уверить нас всех, что Моркунаса убили и попытались скрыть следы убийства?

– Рядовое дело о смерти директора института от инфаркта превращается в сложный ребус с разными неизвестными, – прокомментировал Эдгар. – Мне тоже интересно. Почему он так сделал?

– И кому мог помешать Моркунас? – продолжал рассуждать вслух Дронго. – Значит, у убийцы есть определенная цель. И пока мы ее не разгадаем, мы не сможем раскрыть это преступление.

– Ты хочешь искать убийцу и в этом случае?

– Безусловно. Обе смерти тесно связаны, в этом я убежден, даже если Николай Тихонович умер от обычного инфаркта. И еще. Мне жалко Далвиду. Я хотел бы ее защитить. Она несчастный человек, ставший жертвой обстоятельств.

– Ясно. Что нам теперь делать?

– Поедем в институт. Только не сразу. Сейчас там работают следователь и сотрудники полиции. Нам лучше не суетиться. Поедем во второй половине дня. Может, на этот раз Ростом Нугзарович сменит гнев на милость. У меня уже начали появляться некоторые подозрения относительно других лиц этой темной истории. Нужно кое-что проверить. И еще один факт. Раиса Тихоновна упрямо повторяет, что ее брат упомянул в разговоре с ней о неприятностях у него на работе. Какие проблемы у него могли быть? Ведь никто из тех, с кем мы беседовали в институте, об этих неприятностях нам не говорил. Тогда почему он сказал об этом своей сестре?

– Она упрямо считает, что ее брата убили, – напомнил Вейдеманис, – и сейчас, после очевидного убийства первого мужа Далвиды, у нее появилась уверенность, что в этом деле существует криминальное начало.

– Похоже, – согласился Дронго, – давай еще раз съездим в «Марио». И снова поговорим с сотрудниками ресторана, пока он еще не работает. Как раз они соберутся на работе. Если Долгоносов был там постоянным клиентом, то его должны были запомнить. Может, кто-то и вспомнит его собеседника.