Жребий изгоев - [102]
Всеслав сначала с любопытством прислушивался к тому, что там происходит на крыльце — окно было приоткрыто. Спорщики всё повышали голоса, князь начал уже различать отдельные слова, выделил имя Ростислава, встревоженно приподнялся, но тут у крыльца возник новый голос:
— Несмеян?! — в голосе Витко послышалось изумление, и князь тут же вскочил на ноги, тоже узнав голос. Да и как было не узнать голос свого гридня (можно сказать, почти что друга!). — Ты это откуда тут?!
— Откуда-откуда, — передразнил знакомый голос. — Оттуда! К князю мне надо! И быстрее — дело важное. А эти олухи не пускают!
Витко поражённо молчал и неведомо, сколько смолчал бы ещё, но тут уж сам Всеслав Брячиславич не стерпел и высунулся в волоковое оконце:
— А ну расступись!
Так Всеслав узнал про то, что дружина тьмутороканского князя мало не вся идёт к нему на службу.
К нему, язычнику!
Почти вся дружина.
Опричь новгородского полка братьев Остромиричей, Вышаты и Порея.
Губы Всеслава вновь тронула усмешка — смеялся полоцкий князь не над Ростиславом, и уж тем более не над Ростиславлей дружиной — над собой, наивным. Так они и пошли к тебе на службу, Вышата-то с Пореем — потомки Добрыни-крестителя… Особо после того, что содеялось в Диком Поле с его посольством.
Всеслав Брячиславич покосился на стоящих рядом гридней, на дружину в два ряда у менских ворот.
Смолчал, видя, как на губах у Несмеяна — ближника, можно сказать, что и друга (если они у князей бывают, друзья-то!) тоже возник лёгкий намёк на улыбку. Не ухмылка, нет, не улыбка даже, не в посмех и не в поношение. Понимающий дружеский намёк на улыбку.
Несмеяну было можно то, что иному другому гридню Всеслав бы не стерпел ни за что.
Ростиславичи приближались.
— Примет нас князь Всеслав, как мыслишь? — напряжённо спросил Заруба, вглядываясь в кучку стоящих у городских ворот всадников.
— Примет, — буркнул невесело Славята. А и не с чего было веселиться. — Ему сейчас лишние мечи нужны. И скоро ещё больше нужны будут.
Разговор был пустой. Оба друга сами отправляли гонца к Всеславу, оба говорили с Корнилой после того как он воротился из Логойска.
Оба знали — Всеслав примет.
— Я не про то, — возразил Заруба. И смолк, дёрнув щекой, затеребил ус.
— А про что? — не понял старшой.
Заруба несколько времени помолчал, словно думая — говорить альбо нет.
— Всеслав старым богам поклоняется, ты сам говорил в прошлом году, — сказал он, наконец, глядя в сторону. — А мы — христиане…
— Христиане, — странно усмехнулся дружинный старшой. — Ты вот, Зарубе, перед каждым боем кровь на щит точишь, я видел. И меч целуешь после боя… Нет?
— И… что? — напряжённо сказал Заруба, по-прежнему не подымая глаз.
— Так это же жертва Перуну, — хмыкнул Славята насмешливо.
— Я - христианин! — вскинул голову Заруба. — Я в церковь хожу!
— И в Полоцке будешь ходить, — успокоил Славята. — Там собор Святой Софии до сих пор стоит. И протопоп при нём службы правит… вот только неведомо сколько там христиан есть, в Полоцке-то…
— Вот-вот!
Славята поворотился к другу, глянул ему в глаза. И глядел до тех пор, пока Заруба не опустил глаз.
— Чего ты от меня хочешь? — внутренне закипая, горько спросил старшой. — Ты крещёному князю служить хочешь?! Для чего тогда с нами остался, с Вышатой не ушёл?! Ехал бы к Всеволоду-князю!
На тяжёлой челюсти Зарубы вспухли крупные желваки. Он молчал.
— Ты реши уже, что для тебя важнее! Альбо крест твой — и тогда сейчас лучше поворотись и скачи куда-нибудь в Киев, Чернигов альбо Переяславль! К Вышате! Альбо дружба наша да братство Перуново! И тогда — с нами!
— Не рычи, — бросил Заруба хмуро. — А то не ведаешь. Если бы крест дороже был, так я бы до сих пор с вами не дошёл.
— Ну и помалкивай тогда! — в сердцах сказал Славята, отворачиваясь. — Начал делать — делай! А то ноешь, как зуб больной.
Кому иному Заруба такого не простил бы. Но со Славятой они неоднократно ходили в бой, укрывались одним плащом от дождя и снега, одним щитом от вражьих стрел — ляшских, угорских, половецких, торческих, чудских, греческих… Заруба только снова дёрнул щекой и смолчал.
Славята тоже замолк.
Зарубу он отчасти понимал — и сам крещён.
Давно.
В детстве.
С той поры про его крещение Славяте мало кто напоминал. Гридень навык ходить в церковь — но придя, обязательно кланялся домашним богам и чурам, кланялся мечу и точил перед боем кровь на щит, про что сам только что говорил Зарубе.
Некрепко держался Славята Судилич за крещение. И за крест.
В конце концов, в войском деле Перунова помощь важнее Христовой!
Плохой ты христианин, Славято, — укорил кто-то внутренний. Гридень усмехнулся, вспоминая, как говорили на корчемном сеновале с полоцким кметём… как бишь его? Несмеян! И как сам одобрительно хмыкал и крякал, прослышав, что в дружине Всеславлей нет крещёных.
А ну как и впрямь?!
Ростиславичи крещены все. И таких, как Заруба, которые нынче терзаются, верно ли поступили, в дружине — едва не треть. А то и половина.
И потом…
Всеслав ведь тоже норова не тихого. Будет и ещё война. И ещё одоления на враги. И неизбежно придёт схлестнуться Ростиславичам с теми, с кем вместе служили ранее Ростиславу Владимиричу, и которые ушли из Тьмуторокани с Вышатой.
Миновало двенадцать лет после гибели Святослава Игоревича, а воевода Волчий Хвост до сих пор терзается несуществующей виной. Князь Владимир овладел всей Русью, но нет покоя в стране — окраины недовольны, все вокруг плетут заговоры. И когда заговорщики решают найти меч князя Святослава, выкованный в кузне богов, друзья молодости, ветераны войн Князя-Барса, сходятся меч к мечу.
После гибели Ростислава Владимирича Всеслав Чародей продолжает борьбу с Ярославичами. Война стремительно втягивает в свою орбиту всё новые земли, и, наконец, в битве на Немиге Ярославичи и Всеслав сходятся лицом к лицу…
Согласно правилам вампирских кланов, Последний клан созданный Носферату, должен собрать всех своих собратьев в одном месте, избрать главу, выбрать город, где они останутся жить и прочее и прочее,но кому это надо? Вампиры Последнего клана жаждут пользоваться своими способностями, жаждут жить на полную катушку, какие ещё правила? Большая сила, это большие возможности и идёт к чёрту весь мир — вот то, что могло бы стать их девизом. Содержит нецензурную брань.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.
Давным давно поэты были Пророками с сильной магией. Из-за катаклизмов после войны чары в Эйваре пропали, и теперь песня — лишь слова и музыка, не более. Но, когда темная сила угрожает земле, поэты, что думали лишь прославиться своими песнями, получают задание важнее: вернуть миру утраченные чары. И путь в Другой мир, где остались чары, подвергнет опасности их жизни и проверит глубинные желания их сердец.
