Жребий - [35]

Крадясь, он осторожно пробрался на кухню и притащил в свою комнату крышку и ключ для консервации. Аккуратно закатал бутыль, проверяя, чтобы крышка не вращалась. Кажется, порядок. А на утро, собираясь в школу, он объявил Захаровне, что завтра едет на рыбалку. Та удивилась: завтра? Да, завтра. Но завтра же воскресенье! (По воскресеньям Тимофей Сергеевич работал у себя за столом.) Ну и что? Остались считанные дни, когда можно еще порыбачить. А то, может, уже и заканчивается клев.

И на следующий день, в предрассветье, прихватив рюкзак и пару удочек, махнул за город, на озеро, — туда, где он в последний раз столкнулся с Сатаной. Собирался он на этот раз так оперативно и быстро, что Кузьма разгадал его намерение только тогда, когда увидел в его руках удочки. Безнадежно поскулил и умолк.

Утро выдалось серое и по-осеннему холодное. Пока он добирался до знакомой рощи, рассвело.

Для пущей уверенности, что его никто не засечет во время закапывания бутыли, он вышел к озеру и обозрел все кругом. Тоскливая пустота и сумрачность повисли над землей. А на озере — ни единой души.

Он воротился в рощу и стал выбирать место. Тишина стояла в утреннем лесу идеальная, и только палая листва шелестела у него под ногами. Вдруг ему пришла в голову дикая мысль: захоронить бутыль под деревом, на котором Сатана играл свою грустную мелодию. Он отыскал знакомое дерево и осмотрел. Находилось оно от тропы, идущей к озеру, метрах в семи-восьми. Нет, не годится. Не надо дразнить гусей, место беспокойное. Какому-нибудь дурню придет в голову копать здесь червей — наткнется на бутыль.

Он углубился дальше от тропы, и тут ему присмотрелось одно местечко под развесистой старой березой. Снял рюкзак, развязал его, достал свою рыбацкую лопатку. Аккуратно он разгреб листья и стал копать. "Твою мать, — думал. — Кому-нибудь расскажи, как я прячу свои рукописи, заподозрят в мании преследования. А что делать? Другого-то выхода нет". И бережно складывал землю в кучу, стараясь ее не рассыпать.

Минут через десять яма была готова. Завернув полиэтиленовой пленкой горловину бутыли, он опустил ее в приготовленную яму и засыпал землей. Сверху осторожно притоптал. Теперь нужно было убрать оставшийся грунт. Набирая его на лопатку, Нетудыхин отходил подальше в сторону от ямы и разбрасывал, как пахарь зерно.

По соседству в кустах неожиданно послышался треск. Нетудыхин вздрогнул. Выскочил заяц. И резко остановился, удивленный. Что делать в такую рань здесь человеку? Грибы, что ли, собирает?

Оба перепуганные, они несколько мгновений молча смотрели друг на друга. Косой резко рванул в сторону и, петляя между деревьями, скрылся в глубине леса. А Тимофей Сергеевич тревожно подумал, не посланец ли то был Тихона Кузьмича? Но тут же отбросил это подозрение как явно нелепое.

Потом он замаскировал место, где находилась бутыль, листвой, трижды перекрестил его, постоял над ним, как над могилой кого-то умершего, и опять подумал об абсурде собственной жизни. Грустно стало ему что-то. Даже предстоящая рыбалка его не радовала. Сделав на березе крестообразную насечку, он напрямую стал спускаться к озеру.

На берегу пруда ему опять пришла в голову несуразная мысль: сесть порыбачить на то место, которое указывал ему в прошлый раз Сатана. Он остановился, тщательно осмотрел берег: чистый, слегка покатый. Но никаких следов, свидетельствующих о том, что здесь кто-нибудь раньше рыбачил. Вдоль берега — ни единой камышины. А ведь в такую погоду рыба, пожалуй, мордуется и стоит вся в камышах. И тут же подумал: "А вдруг!.." Собрал удочку, забросил в место предполагаемой ямы. Чтобы определить глубину. Рельеф дна в водоемах непостоянен, и там тоже происходят свои изменения и творится своя жизнь, невидимая глазу человека. Глубина оказалась довольно приличной. Нетудыхин нацепил червя и, забросив, стал ждать.

Тишина. Легкое колыхание поплавка на воде. Никакого предчувствия удачи. Ладно, подождем. Гляди, какая-нибудь дура и клюнет. Среди рыб тоже случаются ненормальные экземпляры, которым погода — не закон: фланируют, где вздумается. Посидим малость. Теперь можно дышать без прежнего страха. То, зачем он ехал сюда, он сделал. Писака-марака…

Поплавок слегка наклонился и вяло пошел в сторону. "За водоросли, наверное, зацепился", — подумал Нетудыхин.

Неожиданно поплавок исчез под водой. Нетудыхин подсек и почувствовал, что клюнуло что-то весомое. Стал подводить рыбину к берегу. Она шла тяжело, безуспешно сопротивляясь, и сорвалась с крючка под собственным весом уже на берегу. Карась! Вот те на!

Нетудыхин немедленно собрал вторую удочку, установил рогачики и настроился на серьезную рыбалку. Начался тягучий, но устойчивый клев. Караси шли один в один, как будто их кто-то там, в глубине озера, специально подцеплял Нетудыхину. (Мелькнула у него такая сумасбродная мысль). Нетудыхин внутренне ликовал. Одна рыбина однако, к огорчению Тимофея Сергеевича, сошла.

Часа через два садок Нетудыхина наполнился карасями. Он с тревогой поглядывал время от времени на него, опасаясь, чтобы не случилось чего-нибудь непредвиденного, как в прошлый раз.