Жозефина. Книга 1. Виконтесса, гражданка, генеральша - [115]

Шрифт
Интервал

Если отбросить в сторону рыдания и обморок, рассказ г-жи де Ремюза верен, и, как мы увидим, Жозефина сделает все возможное, чтобы помешать мужу совершить то, что для нее было злодеянием, «достойным Робеспьера», а для Фуше больше чем преступлением — политической ошибкой!

В шесть вечера Жозефина и г-жа де Ремюза встречаются с Бонапартом в гостиной. Они находят, что он спокоен и ясен духом. Прошлой ночью Энгьена повезли из Страсбурга в Париж, но первый консул, похоже, вовсе об этом не думает: он мирно играет в шахматы.

В первом часу утра ему доставляют бумаги, взятые у герцога Энгьенского в Эттенхайме: их привез в столицу нарочный. Документы доказывают, что герцог возглавляет подлинную антиреспубликанскую сеть, ответвления которой распространились вплоть до Эльзаса. Копия одного из писем свидетельствует, что герцог подумывал о возможной смерти Бонапарта. «Для меня чрезвычайно важно находиться поблизости от границы, — писал он деду>[279], — потому что при сегодняшних обстоятельствах смерть одного человека может привести ко всеобщей перемене». Нет сомнения, что д'Энгьен имел в виду смерть диктатора на поле боя, но Бонапарту угодно видеть в этих словах лишь намек на успех замыслов Кадудаля. Черновик длинного письма, адресованного принцем сэру Чарлзу Стюарту>[280], обвиняет последнего из Конде: герцог Энгьенский просит «его всемилостивое величество короля Британии обратить свой взор на него и найти ему любое применение в любом чине в борьбе против его непримиримых врагов… соблаговолив вверить ему командование какими-нибудь вспомогательными войсками, в которые он мог бы принять на службу своих соотечественников из числа бывших офицеров, а также дезертиров из республиканской армии. Число последних сейчас, в годину смут в Республике, может оказаться весьма значительным. Прожив два года рядом с французской границей, герцог Энгьенский сумел лично убедиться в этом».

Нет сомнения, — думает Бонапарт, — что герцог д'Энгьен, живущий на английские деньги, предает новую Францию.

На это можно возразить, что для д'Энгьена этой новой Франции не существует, а г-н Бонапарт — просто-напросто узурпатор. Тем не менее виновность герцога для первого консула бесспорна. «Он выглядел как эмигрант, схваченный — правда, вне пределов Франции — с оружием в руках, а это преступление, за которое революционные законы карали смертью[281]».

Бонапарт тут же принимает решение: пленника везут в Париж, он, несомненно, прибудет завтра, 20 марта, и незамедлительно пойдет под суд. Он объясняет это Жозефине, которая, соблюдая верность обещанию, данному ею г-же де Ремюза, умоляет мужа не осквернять руки кровью одного из Конде.

— Женщинам не следует вмешиваться в такие дела, — отвечает Бонапарт. — Моя политика требует этого акта: благодаря ему я обрету право быть милосердным в дальнейшем. Безнаказанность ободрит все партии, и я буду постоянно вынужден преследовать, изгонять, осуждать, упразднять все, что сделано мной для эмигрантов, и в конце концов отдаться в руки якобинцев. Роялисты уже не раз компрометировали меня перед революционерами. Казнь герцога Энгьенского даст мне свободу рук по отношению ко всем.

Что бы ни говорил потом Наполеон на Святой Елене, Жозефина, видимо, гнула свое.

— Герцог Энгьенский, — орудие мести со стороны англичан, — похоже, возражает ей муж. — И в конце концов, он замешан в заговоре Жоржа.

— Но зачем, Бонапарт, было впутывать в дело господина де Коленкура? Ты усугубляешь этим отвратительность всей истории: его предки были связаны когда-то с домом Конде.

— Я этого не знал, но какая разница? — возражает первый консул. — Если Коленкур будет скомпрометирован, не беда: он станет служить мне еще лучше, а противная партия простит ему его дворянство.

В парке Жозефина воспроизводит эту сцену г-же де Ремюза. На лужайке рабочие сажают кипарис. Жозефина задумчиво смотрит на них.

— Боже мой, сударыня, это именно то дерево’>[282], которое подходит к сегодняшнему дню.

Не желая признать себя побежденной, Жозефина вновь берется за свое. На этот раз Бонапарт теряет терпение:

— Уходите. Вы — сущий ребенок и ничего не понимаете в политике!

— Ну что ж, Бонапарт, — парирует она, — если ты казнишь своего пленника, тебя тоже гильотинируют, как моего первого мужа, но на этот раз и меня с тобой.

На следующее утро Жозефина встречает г-жу де Ремюза такими словами:

— Все бесполезно, герцога Энгьенского привезут вечером, препроводят в Венсен и ночью будут судить. Бонапарт запретил мне впредь говорить о нем. Он говорил со мной о вас, — добавляет она затем, — я призналась, что все вам рассказала; он был неприятно поражен тем, что вы расстроены. Постарайтесь напустить на себя беспечный вид.

Весь день 20 марта Бонапарт, видимо, колеблется, — по крайней мере, если верить Жозефине.

— Я ношу его помилование в сердце, — якобы говорит он жене, — но не только ради себя: я хочу, чтобы потомок Великого Конде>[283] служил в нашей армии, — я достаточно для этого силен.

Вечером, за обедом, он сажает маленького Наполеона на стол: ему весело «смотреть, как малыш запускает ручонку в кушанья и опрокидывает все вокруг». После еды он так ласково играет с внуком Жозефины, что та смотрит на г-жу де Ремюза, улыбаясь и словно говоря: «Вот видите, он совсем не зол, и мы можем быть спокойны».


Еще от автора Андре Кастело
Королева Марго

Судьбу этой женщины нельзя назвать счастливой, хоть и была она королевой Франции. Ведь ей выпало жить в эпоху Религиозных войн; она была непосредстоенным свидетелем Варфоломеевской ночи и других кровавых событий, связанных с расколом католической церкви.Восхищенные современники восславили ее красоту и столь много рассказали о любовных увлечениях, что с тех пор на протяжении нескольких столетий писатели и поэты, а в наше время уже и кинематографисты неустанно обращаются к ставшей легендарной истории ее жизни.Книга Андре Кастело написана на основе только фактов и документов, так что читателю предоставляется редкая возможность познакомиться с подлинной биографией этого реального исторического персонажа, хотя, несомненно, узнав тайну Марго-королевы, мы все-таки никогда не сможем разгадать тайну Марго-женщины.


Жозефина.  Книга 2. Императрица, королева, герцогиня

Вторую часть книги о Жозефине Андре Кастело назвал «Императрица, королева, герцогиня». Этот период ее жизни начинается счастливой порой — Жозефина получает в подарок Империю. Но очень скоро окажется, что «трон делает несчастным»: Наполеон расстается с той, без которой прежде не мог прожить и дня, блистательную императрицу станут называть «бедная Жозефина!..». Такова судьба женщины, «прекрасной в радости и в печали». Счастливой была та судьба или неудавшейся — судить читателю.Из писем Наполеона к Жозефине:«У меня не было дня, когда бы я не думал о тебе.


Рекомендуем почитать
Горький-политик

В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.


Школа штурмующих небо

Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.


Небо вокруг меня

Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.


На пути к звездам

Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.


Вацлав Гавел. Жизнь в истории

Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.


Счастливая ты, Таня!

Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.


Львиное Око

О Гертруде Зелле Мак-Леод, которая известна широкой публике под псевдонимом Мата Хари, мы знаем лишь три бесспорных факта: она жила, танцевала и умерла. Имя ее стало легендой XX века — «знаменитая шпионка и роковая обольстительница».Лейле Вертенбейкер удалось вернуть героине человеческие черты и объяснить ускользающее от определения бессмертие этого образа. Повествование, сотканное из страстей, предательства, клеветы, проникнуто сочувствием к героине и ведется от лица трех ее современников.


Моя двойная жизнь

Она стала легендой еще при жизни — выдающаяся французская актриса, писательница, художница. Мемуары раскрывают перед читателями мир чувств этой великой женщины, но не обнажают ее душу — в своих воспоминаниях она остается актрисой. Она хотела, чтобы ее знали такой, и ей невозможно не поверить, настолько просто и естественно рассказывает она о своем детстве, о людях, с которыми сводила ее судьба, о театральных впечатлениях… Но по-прежнему, как в любых мемуарах, неуловимой остается грань между реальностью и субъективным ощущением действительных событий.