Жорж Сименон и его романы - [6]

Шрифт
Интервал

Мегрэ — человек, как все. Но Человек. Ему не чужды и простительные слабости, и мелкие недостатки, но в нем есть главное — любовь к людям, к «маленьким» людям прежде всего, любовь не созерцательная, но деятельная, активная. Мегрэ не раз рискует своим положением, идет против буквы бесчеловечного закона ради спасения оступившегося человека.

За «Петерсом Латышом» последовали «Покойный г-н Галле» (1930), «Цена головы» (1930), «Кабачок ньюфаундлендцев» (1931) и т. д. Современная критика единодушно отметила глубокое знание Сименоном того, о чем он пишет, умение достоверно показать скрытую жизнь его персонажей, точность в передаче деталей. В самом деле, и романы о Мегрэ, и создававшиеся одновременно с ними «трудные» социальнопсихологические романы вызывают у читателя ощущение именно достоверности, правдивости; читатели верят Сименону, изображаемым им людям, мотивации — какой бы неожиданной она ни казалась — их поступков, а ведь, пожалуй, ни один из современных писателей не создал столь разнообразной, живой галереи персонажей, не просто названных, но действующих, размышляющих, радующихся или страдающих на страницах его произведений. Рыбаки и коммивояжеры, министры и проститутки, чиновники разных рангов, военные, лица духовного звания, врачи, юристы, землевладельцы и простые крестьяне, содержатели баров, кафе и притонов, художники и писатели, клошары и уличные торговцы — нет, у Сименона это не манекены, а живые люди, каждый со своей судьбой, привычками, предрассудками. У кого-то из них — двойная жизнь, скрытая от посторонних глаз, у кого-то — трагический поворот, ломающий всю предшествующую жизнь, кто-то, не выдержав схватки с судьбой, кончает жизнь самоубийством или совершает преступление, или становится клошаром-бродягой без имени, которого тщетно разыскивают родные. Лишь немногие выдерживают удары Фортуны и находят возможность начать новую жизнь.

Иону Милька («Маленький человек из Архангельска», 1956), ничем не примечательного владельца книжной лавки и коллекционера почтовых марок, оставляет жена Джина. Подозреваемый в ее убийстве, преследуемый окружающими, он кончает с собой. Уходит жена и от некоего Жанте («Вдовец»), скромного рисовальщика типографских шрифтов; Жанте берет на себя воспитание ее сына, прижитого с любовником: в смерти Жанны, кончившей жизнь самоубийством, есть и его вина. Только после смерти гна Галле выясняется, что он был вовсе не Галле и, тайно от семьи давно оставив свою работу в качестве коммивояжера, занимался совсем другими делами.

Нечто подобное происходит и с «бедняком» Морисом Трамбле («Бедняков не убивают», 1946), убитом прямо у себя дома на глазах у жены; и у него была двойная, если даже не тройная жизнь, о которой не подозревали его близкие: уже семь лет Трамбле лишь делал вид, что уходит на работу. Молодой Юбер Кардино («Сын Кардино», 1941) разыскивает свою, оставившую ради любовника семейный очаг жену Марту, находит, прощает ее и возвращает к прежней — нормальной привычной жизни. В предназначенном на слом доме у Центрального рынка обнаружен труп убитого клошара («Мегрэ и одинокий человек», 1971). Им оказывается некий Марсель Вивьен, много лет назад внезапно бросивший жену и детей. Скромный учитель в небольшом американском поселке Спенсер Эшби, живущий в целом благополучной, размеренной и спокойной жизнью, заподозрен в убийстве гостившей в его семье молодой девушки. Не в состоянии доказать свою невиновность людям, легко поверившим в то, что он мог совершить убийство, Эшби совершает преступление, за которое он почти наверняка будет казнен. Это — тоже род самоубийства, на которое решается человек, отчаявшийся найти разумный выход.

Разные люди, разные судьбы…

Жизнь каждого из персонажей Сименона происходит в определенной, точно очерченной среде, в том, что исследователи творчества писателя называли «атмосферой» его романов. Сименон — иногда соглашаясь с этим понятием атмосферы, иногда — нет, был все же непревзойденным мастером в создании обстановки, деталей жизни человека, которые, в конечном счете, определяют его жизнь, объясняют его поведение и характер. Удивительное здесь заключается в том, что «атмосферу», «среду», в которой развивается действие, Сименон передает скупыми и вместе с тем необычайно выразительными средствами, способными дать читателю как бы живую картину происходящего, а ведь критики писали даже о «стилевой бедности» Сименона.

Писатель, продолжая традиции реалистической литературы, вместе с тем создавал свой собственный, легко узнаваемый стиль, очищенный от всего лишнего, от той «литературщины», которой страдает большая часть «детективной» литературы. Выработке выразительной, точной, емкой фразы в произведениях Сименона способствовал его интерес к творчеству некоторых художников, секретам их мастерства. Среди старых мастеров он особенно ценил Рембрандта, колорит его картин, поразительное умение распорядиться отношениями между светом и тенью. С Ван Гогом Сименона сближала беспокойная, напряженная атмосфера полотен голландского художника. С Сезанном, возможно, с фовистами — то, что Сименон назвал весомостью и что он стремился реализовать на страницах лучших своих романов: «Весомость листка бумаги, клочка неба, какого-нибудь предмета… весомость электрического освещения, луча солнца… весомость всего, что вокруг, — дождя, весны, жаркого солнца, солнечного зайчика на столе, да мало ли чего еще».


Еще от автора Виктор Евгеньевич Балахонов
От Лекока до Люпена

Предисловие к сборнику французских детективов «Дело вдовы Леруж».


«Я заклинаю вас не поддаваться сну»

Феномен Жюльена Грака возник на стыке двух литературных течений 50-х годов: экспериментальной прозы, во многом наследующей традиции сюрреализма, и бальзаковской традиции. В его романах — новизна эксперимента и идущий от классики добротный психологический анализ.Эссе доктора филологических наук Виктора Евгеньевич Балахонова, рассказывет о жизни и творчестве Грака — современного французского писателя, автора романов «Побережье Сирта» (1951, Гонкуровская премия) и «Балкон в лесу» (1958).


На пути к истории

Имя Жана Жионо (1895–1970), члена Академии Гонкуров, стоит в одном ряду с выдающимися писателями Франции — А. Жидом, Ф. Мориаком, А. Камю. Однако на русский язык Жионо никогда не переводился и в нашей стране неизвестен. В настоящий сборник включены два романа, относящихся к позднему, зрелому творчеству Жионо, — «Гусар на крыше» (1951) и «Польская Мельница» (1952): их художественная манера не укладывается в привычные формулы, она — единственная в своем роде. «Гусар на крыше» — историческая хроника о реальной трагедии, обрушившейся в 1838 году на юг Франции, — о страшной эпидемии холеры.


Рекомендуем почитать
Куда идти Цивилизации

1990 год. Из газеты: необходимо «…представить на всенародное обсуждение не отдельные элементы и детали, а весь проект нового общества в целом, своего рода конечную модель преобразований. Должна же быть одна, объединяющая всех идея, осознанная всеми цель, общенациональная программа». – Эти темы обсуждает автор в своем философском трактате «Куда идти Цивилизации».


Жизнь как бесчинства мудрости суровой

Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?


Черное солнце Украины

Украинский национализм имеет достаточно продолжительную историю, начавшуюся задолго до распада СССР и, тем более, задолго до Евромайдана. Однако именно после националистического переворота в Киеве, когда крайне правые украинские националисты пришли к власти и развязали войну против собственного народа, фашистская сущность этих сил проявилась во всей полноте. Нашим современникам, уже подзабывшим историю украинских пособников гитлеровской Германии, сжигавших Хатынь и заваливших трупами женщин и детей многочисленные «бабьи яры», напомнили о ней добровольческие батальоны украинских фашистов.


Неудобное прошлое. Память о государственных преступлениях в России и других странах

Память о преступлениях, в которых виноваты не внешние силы, а твое собственное государство, вовсе не случайно принято именовать «трудным прошлым». Признавать собственную ответственность, не перекладывая ее на внешних или внутренних врагов, время и обстоятельства, — невероятно трудно и психологически, и политически, и юридически. Только на первый взгляд кажется, что примеров такого добровольного переосмысления много, а Россия — единственная в своем роде страна, которая никак не может справиться со своим прошлым.


Кого освобождали прибалтийские эсэсовцы?

В центре эстонского курортного города Пярну на гранитном постаменте установлен бронзовый барельеф с изображением солдата в форме эстонского легиона СС с автоматом, ствол которого направлен на восток. На постаменте надпись: «Всем эстонским воинам, павшим во 2-й Освободительной войне за Родину и свободную Европу в 1940–1945 годах». Это памятник эстонцам, воевавшим во Второй мировой войне на стороне нацистской Германии.


MH-17. Хроника пикирующего Боинга. Правда о самолете, который никто не сбивал

Правда всегда была, есть и будет первой жертвой любой войны. С момента начала военного конфликта на Донбассе западные масс-медиа начали выстраивать вокруг образа ополченцев самопровозглашенных республик галерею ложных обвинений. Жертвой информационной атаки закономерно стала и Россия. Для того, чтобы тени легли под нужным углом, потребовалось не просто притушить свет истины. Были необходимы удобный повод и жертвы, чья гибель вызвала бы резкий всплеск антироссийской истерии на Западе. Таким поводом стала гибель малайзийского Боинга в небе над Украиной.