Жонглёр с тиграми - [41]

Я посмотрел вверх. Казалось, перед нами не просто холм, а одна из величайших вершин Гималаев. Пик горы скрывался в облаках.

— Мы что, должны вскарабкаться на самый верх?!

— Если хотите, можете бежать бегом. Когда я был ребенком, я туда взбегал…

Он действительно побежал — почти. Но с моими лёгкими, полными делийской сажи, да на этой высоте, и дышать-то было непросто, а уж бежать… Я заковылял следом как мог, тщательно избегая встреч с обезьянами[146] — по мере приближения к храму их не только становилось больше, но и сами они как будто стали крупнее. На вершине я наконец настиг Мани. Он стоял, вглядываясь в густой туман.

— Да, вид отсюда теперь уж не тот, что прежде, — грустно заметил он. Помнится, точно такую же фразу произнес Берт Ланкастер в фильме “Атлантик-Сити”. Он там имел в виду Атлантический океан.

Мы вернулись в отель к завтраку. Правда, это был очень поздний завтрак. Там мы узнали, что наша презентация произвела большое впечатление на директора Департамента по туризму и что “буквально с часу на час” он примет окончательное решение. Часы стали днями — я начинал уже думать, что мы по ошибке провели презентацию не для Департамента по туризму, а для Департамента по задержкам и провол(чкам… но всё это, похоже, заботило Мани так же, как и меня. То есть очень мало. Я наслаждался отдыхом, я лично переживал собственные рекламные разработки, оказавшиеся чистой правдой: Химачал-Прадеш и вправду был противоядием от городского ада.

Через четыре исполненных покоя дня в нашем горном убежище мы решили расширить свой кругозор, для чего предприняли поездку на игрушечном поезде по узкоколейке, ведущей из Шимлы в Калку[147]. Даже по современным стандартам это — замечательный образец инженерного искусства, включающий подъём на 4200 футов[148], 102 туннеля и 870 мостов. Мне жутко не хотелось в очередной раз связываться с индийской авиацией, и я намеревался доехать до самой Калки, а там пересесть на экспресс до Дели. А Мани остался бы ждать решения директора Департамента по туризму. Однако в железнодорожной кассе в Шимле мне сообщили, что мой план неосуществим.

— Отчего же? — спросил я, заранее готовый к ответу, не имеющему ничего общего с вопросом.

— Невозможно гарантировать место в делийском экспрессе. Слишком короткий срок, — объяснили мне. — Надо было заказывать раньше.

Пришлось нам удовольствоваться поездкой до третьей станции. Кроме того, мы наняли машину, такую же, как та, что попыталась доставить нас в Чайлу — она должна была следовать за поездом, чтобы затем отвезти нас назад в Шимлу

До отхода поезда оставалось немного времени, и я решил сфотографировать старинного вида паровозик. В тот миг, когда затвор щёлкнул, из кабины высунулась голова в тюрбане.

— Доброе утро, сэр! — сказала голова. — Вы, как я вижу, профессиональный фотограф?

— Скорее любитель с некоторым опытом, — ответил я.

Машинист спустился с площадки паровоза и торжественно вытянулся передо мной, протягивая руку для рукопожатия.

— Я — Б.С.Джилл, машинист этого поезда. И я — самый знаменитый машинист в Индии.

Я пожал ему руку.

— В самом деле? И что же вас прославило?

— Я — достаточно заметный художник, — похвастался он. — Мои работы публиковались в книге “По Индии на поезде”[149] и журнале “Перспектива”. Кроме того, в настоящее время в Шимле проходит моя персональная выставка, и я счёл бы за честь, если бы вы её посетили.

— С удовольствием, — согласился я.

— И куда же мне предстоит доставить вас в это чудесное утро?

— Всего до третьей станции.

— Не желаете ли присоединиться ко мне на локомотиве?

— Разумеется. Спасибо! — и я полез на площадку, начисто забыв предупредить Мани.

Б.С.Джилл представил меня кочегару — черному как антрацит и почти совсем беззубому. Затем дал свисток, паровоз запыхтел, зашипел и тронулся.

— Несколько лет назад я имел счастье посетить Россию, — сообщил Б.С.Джилл, пытаясь перекричать шум паровика. — Эта страна замечательных локомотивов, — их локомотивы одни из лучших в мире. В Москве мне показали депо — провожал меня по нему машинист по имени Трактор. Я полагаю, вы согласитесь, что это довольно необычное имя, и я не мог не поинтересоваться, отчего его так назвали. Он рассказал мне, что в период сталинской программы коллективизации сельского хозяйства в тридцатые годы многие родители давали своим сыновьям имя Трактор. Я сказал ему на это, что непременно назову следующего своего сына Локомотивом. Не правда ли, звучно — Локомотив Джилл?.. Правда, моя супруга, к сожалению, не проявила достаточного энтузиазма к этой идее…

В поездку я оделся так, словно намеревался играть в крикет или рекламировать достоинства отбеливающего стирального порошка с биодобавками: белоснежная рубашка и столь же ослепительно белые брюки. Но недолго сохраняли мои одеяния свою непорочную белизну: когда мы въезжали в первый туннель, они были ещё вполне белыми, но на выезде из этого туннеля я был чернее трубочиста. Б.С.Джилл дружелюбно улыбнулся:

— Не могу сказать, что вы выбрали самый подходящий цвет костюма для площадки паровоза, — заметил он. — Впрочем, сажа, вероятно, отстирается!

Я сошел с паровоза на третьей станции. К этому времени я выглядел, как персонаж из мультфильма, у которого в руках взорвалась бомба.