Жнецы суть ангелы - [31]

* * *

На следующий день она проснулась рано — солнце только поднялось над горизонтом. Темпл подошла к окну и осмотрела прямую подъездную дорогу, длинный разлом, тянувшийся между холмов, и огромное румяное небо, открывавшееся за створом каньона. Заглянув в смежную комнату, она увидела громоздкое тело, запутавшееся в простынях и одеяле. Обе подушки валялись на полу. Одна рука мужчины покоилась на ночном столике, под которым лежал сбитый будильник.

— Глупыш! Ты образец беспомощности!

Она подняла будильник и попыталась накрыть простыней храпевшую фигуру. При этом оголились его ноги. Темпл обошла кровать с другой стороны, попробовала высвободить конец одеяла, но не смогла натянуть его до обнажившихся бедер. В конце концов, она отказалась от своей затеи и встала перед ним, упершись руками в бедра.

— Хорошо, что мы нашли тебе этот дом. В одном ты меня точно не переубедишь: я тебе не мама!

Спускаясь по лестнице, она услышала музыку, доносившуюся из гостиной. Миссис Гриерсон сидела в кресле с высокой спинкой, похожей на веер. Рядом на проигрывателе крутилась граммофонная пластинка. Пожилая женщина вязала какую-то длинную, голубую, как глаза ребенка, вещь.

— Ты рано встала, моя милая, — сказала миссис Гриерсон.

— Я не привыкла много спать.

— Ты такая же непоседа, как и я.

— Наверное, вы правы.

Сев рядом со старушкой, она меняла пластинки, когда те заканчивались. До сих пор она видела проигрыватели только в старых фильмах. Ей всегда нравились подобные устройства с точными механизмами. Веселые и быстрые мелодии, с множеством труб и барабанов, создавали впечатление, что в комнате находилась толпа танцующих людей, одетых в свитера и юбки.

Чуть позже их позвали на завтрак — с бисквитами, джемом и кофе. Все Гриерсоны сидели за столом. Ричард и его бабушка пытались вести приятную беседу. Джеймс посматривал на Темпл всякий раз, когда она переводила взгляд в сторону. Она видела это уголками глаз. После завтрака, взяв тарелку с несколькими бисквитами, она поднялась в комнату глупыша. Мейси помогла ей одеть и накормить медлительного «медвежонка». Горничная была очень доброй и разговаривала с ним, как с большим ребенком, а он, в свою очередь, послушно выполнял ее указания.

Через час Темпл устала от безделья. Миссис Гриерсон раскладывала пасьянс в гостиной. Ричард снова и снова разучивал на рояле одну и ту же мелодию — причем, насколько она могла судить, без вариаций. Джеймс куда-то пропал. Темпл не понимала, как люди могли жить такой жизнью, сидя в доме с окнами, откуда открывался вид на места, где они никогда не бывали.

Она вышла во двор и прогулялась до подъездной дороги, затем поднялась на поросший лесом холм, нашла электрическую ограду и, стараясь не влезать ногами в лужи, проследовала вдоль нее по всему периметру поместья. Это была обширная территория, и Темпл потребовалось полчаса, чтобы обойти ее кругом. У боковой стены особняка располагалась увитая виноградником беседка. С одной из шпалер свисали деревянные качели. Она села на них и сделала несколько махов вперед и назад.

— Чем занимаешься?

Джеймс стоял неподалеку, прислонившись к дереву.

— Ничем, — ответила Темпл. — Просто захотелось покачаться. Конструкция трещит, но работает.

— Это не все, что ты делаешь. Я заметил, что сегодня утром ты дважды прогулялась вокруг поместья. Проводишь рекогносцировку?

— Нет. Я просто удивляюсь тому, как мой мир вдруг уменьшился настолько, что мне дважды удалось обойти его за одно утро.

Джеймс кивнул головой.

— А ты, значит, следил за мной? — спросила она.

— Послушай, прошлой ночью… Я не должен был… Я не хочу, чтобы ты… Мне кажется, это была ошибка.

— Ты так считаешь? Ты хочешь сказать, что не любишь меня? Неужели ты не подаришь мне белое платье и не возьмешь меня в жены?

Она захохотала.

— Не смейся, — глядя на ее ноги, ответил он. — Я просто пытаюсь прояснить ситуацию. Ты…

— Выходит, я отдала свою цветущую женственность мужчине, который не строит в уме благородных планов о нашем совместном будущем?

Темпл снова рассмеялась. Джеймс выглядел жалким и смущенным.

— Когда ты собираешься отвести меня к своему отцу, чтобы мы получили его благословение?

— Прекрати! — крикнул он.

В его глазах сверкнули искры гнева.

— Ладно, успокойся. Я просто подшучиваю над тобой. Вы, Гриерсоны, очень обидчивые люди. Сначала угощаете бисквитами и показываете модели кораблей, а затем распространяете вокруг себя ярость и ужас. Такое впечатление, что ваше семейство обитает на двух полюсах, пока все остальные люди бродят по широкой середине мира.

— Прости, но ты заговорила о моем отце.

— Он болен, верно? Как долго он болеет?

— Около года.

— А что за болезнь? Что с ним случилось?

— Ну, во-первых, он родился Гриерсоном. Сама наша семья — уже болезнь.

— Ты преувеличиваешь. Не так уж вы и плохи. Возможно, немного странные, но достаточно сердечные.

— Сердечные?! — фыркнул он. — Ты хочешь увидеть нашу сердечность? Тогда я покажу тебе ее. Идем! Я познакомлю тебя с моим отцом.

— Джеймс, подожди! Это была только шутка. Я не хочу встречаться с еще одним Гриерсоном. Мне и остальных вполне достаточно.

— Он тебе понравится. Он совсем другой. Общительный и любознательный.