Жмых - [56]

— Да, сеньора.

— Это всё, Моника.

…Наблюдая, с какой жадностью Тереза уплетает пищу, я размышляла над тем, какую роль в моей жизни играет эта маленькая девочка и как сложится её судьба. Я мучилась сомнениями, есть ли хоть какая-то справедливость в нашем хаотичном, неустроенном мире. Почему одни рождаются в золотой колыбели и перед ними с малолетства открыты все дороги, а другие — в помойной яме, и им приходится долго и упорно выползать из неё, тратя на это лучшие годы, озлобляясь, ожесточаясь, черствея душой. И вот, когда, наконец, в руках у тебя оказываются сплошные козыри, достигнутая цель не приносит ни радости, ни облегчения, а ты сам ощущаешь себя трупом: бесчувственной и бездушной оболочкой…

Мужчина, которого я попыталась любить, назвал меня пустотой, жмыхом. И был неправ. Жмых — это что-то безвредное. Пустота — то, чего нет. А если так — это не про меня. Если на свете что-то и существует, так это я и мне подобные. Достаточно лишь оглянуться по сторонам и увидеть, как тысячи людей по моей указке приводят в движение огромный механизм: на плантациях собирается и нагружается в огромные мешки кофе, а потом сотни машин мчат эти неподъёмные тюки в порт, где их уже ждут пришвартованные к причалу корабли, а дальше — Европа, Америка, Япония… Люди привыкли, просыпаясь, видеть перед собой маленькую кофейную чашечку. И разве получили бы они её, не будь меня?.. А что касается безвредности… Не отравлю ли я жизнь этой маленькой девочке? Не лучше ли для неё было бы не иметь никакой матери вовсе, чем иметь такую, как я?..

Доев цыплячью ножку, Тереза облизнула пальцы и тут же схватила ещё один кусок мяса.

— Бедняжка! — растрогалась я. — С Урсулой тебе жилось не слишком сытно… Ну, ничего, теперь всё будет по-другому… Мы заживём так, как тебе и не снилось!.. Завтра я отвезу тебя в Сантос, покажу мои кофейные деревья. Сейчас самое время для сбора урожая. В этот году я закупила у немцев специальные грабельки: они срезают только плоды, а листья и цветки остаются нетронутыми. Самое главное — относиться к деревьям бережно, они тогда они послужат ни один год…

Я видела, что ей неинтересно, понимала, что завела разговор не по возрасту, но, испытывая сильнейшую потребность в общении с живым существом, мне было безразлично, слушают меня или нет.

— Как соберём кофе, примемся за обработку. Лучше всего использовать воду. Это делается так: спелые плоды пропускаем через мельницу и удаляем всю мякоть, а после того, как зёрна останутся в тоненькой оболочке, промываем их. Хорошие, здоровые зёрна оседают на дно, а больные всплывают на поверхность… Это очень хороший способ, Тереза, но для нас — дорогой. Где взять столько воды? И опять же, нужно несколько огромных бассейнов. На нашей фазенде обрабатывают по-другому: плоды тонким слоем рассыпают на солнцепёке недели на две. За это время мякоть усыхает. Но на ночь, Тереза, запомни, их надо обязательно убрать, чтоб не попортились от сырости и плесени… Как узнать, готов кофе или нет? Подносим плод к уху и трясём. Если услышишь сухой звук ударяющихся зёрен, значит, готов… Поняла? — девочка, доверчиво прижавшись щекой к моей руке, зевнула. — Прости, милая, я тебя утомила… Доскажу как-нибудь в другой раз. Выращивание кофе — это целое искусство. Тебе предстоит очень многому научиться…

Тереза ответила тихим посапыванием. Осторожно приподняв девочку, я перенесла её на кушетку.

— Спи, детка… спи, маленькая…

Мне хотелось, чтобы поскорее настал следующий день, и я смогла бы разбудить ребёнка ласковым поцелуем в лоб.

«Просыпайся, Тереза!.. Твоя мама пришла пожелать тебе доброго утра…» — сказала бы я, и тогда, возможно, голос хромой Исидоры замолчал бы навеки.

Но утром меня ожидали совсем другие заботы. Отец Гуга принёс дурные вести: на моей кофейной плантации вспыхнула забастовка. Пришлось спешно выезжать в Эспириту-Санту. Я уже было приказала горничной собирать Терезу, но поскольку у девочки, кроме жалких лохмотьев, не было никаких вещей, велела прислуге срочно отправляться в магазин готового платья и купить одежду. Узнав о наших сборах, Отец Гуга так и взвился от возмущения, заклокотал, как индюк:

— Да что вам ребёнок, игрушка что ли? Это же надо только додуматься — взять в дорогу такую кроху! Что она там будет делать — москитов кормить? Да и небезопасна нынче такая поездка: от этой восставшей черни всего можно ожидать…

— Вы правы, Гуга… Не подумала, что для девочки это может быть слишком утомительно…

— И опасно, сеньора! — возвысил голос управляющий. — Я бы на вашем месте тоже не ездил. Вызвать полицию — и пусть она сама с ними разбирается!

…Эх, прислушаться бы тогда к его словам! Но я легкомысленно посчитала, что он преувеличивает опасность и нагоняет панику…

— Как владелец плантации я обязана поехать в Сантос и сделать всё, чтобы устранить неурядицу, — ответила я.

— «Неурядицу»? — ошарашено переспросил он. — Вы это так называете? Всё гораздо серьёзнее, чем вы думаете. На плантации самый настоящий бунт, сеньора!

— Я не собираюсь ни с кем воевать. Я еду для того, чтобы договориться с недовольными работниками: выслушать их и, если их требования разумны и необременительны для меня, по возможности удовлетворить их.