Жизор и загадка тамплиеров - [65]

Так во что нам верить? «Мы стоим перед дилеммой: или Моле лгал из трусости все семь лет, позволил осудить своих братьев, поддержав своими признаниями их приговор, и содействовал уничтожению ордена, которым руководил, — или на протяжении семи лет он говорил правду, но не смог выдержать перспективы пожизненного заключения и, будучи уже совсем пожилым человеком, предпочел славный конец».[28] Второй вариант был бы своего рода самоубийством.

Но это так ничего и не объясняет. Так был ли орден виновен или нет в тех ужасных преступлениях, в которых его обвиняли?

Часть третья ЗАГАДКА ОРДЕНА ХРАМА

Глава I ТАЙНЫЙ УСТАВ ОРДЕНА ХРАМА

Когда обращаешься к досье ордена Храма и изучаешь все данные в нем, особенно раздражает, что повсюду натыкаешься на неясности и что виновны в этих неясностях по большей части сами тамплиеры. Папская булла от 1312 года о роспуске ордена не упускает случая отметить «таинственность, с которой принимали в этот орден», а также «клятву не разглашать ничего об этом приеме, которую требовали от каждого». Создается впечатление, что с самого основания ордена тамплиеры делали все, чтобы их деятельность выглядела подозрительной и загадочной, и по мере усиления ордена такая установка как будто усугублялась. Официальный устав, хорошо известный, указывает некоторые случаи, когда предписывалась секретность, — например, запрещалось разглашать, что обсуждалось на заседаниях капитула. Конечно, можно полагать, что, если бы внутреннюю организацию ордена Храма делали всеобщим достоянием, это не пошло бы ему на пользу: любое правительство, собираясь для принятия решений, воздерживается от того, чтобы делать это публично, и довольствуется обнародованием коммюнике или просто сообщает то, что считает нужным. В этом ничего исключительного нет. Однако когда тамплиеры настаивают, чтобы заседания капитула проводились тайно и в таком месте, куда бы не допускался никто, кроме очень узкого круга сановников, это начинает вызывать подозрения. Эта неистовая тяга к секретности возбуждает естественное любопытство и дает повод ко всевозможным толкам.

Однако обойдем молчанием этот запрет распространяться о заседаниях капитула. Он объясним, хоть и провоцирует буйные фантазии. Зато можно задуматься, почему без специального разрешения запрещалось владеть экземпляром официального устава, чтобы он не попал в руки лиц, не причастных к ордену и это не нанесло бы ущерба последнему. Это уже непонятно: статуты официального устава ясны, отчетливы, и в них нет ничего, что могло бы дать повод для сомнительных толкований. И вот еще, намного серьезней: запрет для всех тамплиеров исповедаться другим священникам, кроме капелланов ордена, то есть священников, принадлежащих к ордену Храма и связанных тем же обязательством хранить тайну. Разве тайна исповеди не общий закон для всей Римско-католической церкви? Одно из двух: либо орден Храма ставил под сомнение честность священников Римской церкви, либо то, в чем могли признаться на исповеди, было нетерпимым для священника, не принадлежащего к этому ордену.

На первый взгляд этот запрет может только удивить. Священник всегда священник, принадлежит он к ордену Храма или нет, и если в то время у каждого высокопоставленного лица был постоянный духовник, то института исповедников со всеми инсинуациями и приемами запугивания, связанными с этим институтом, еще не было. Если же вдуматься, такой запрет способен вызвать подозрения относительно того, что же на самом деле происходило внутри ордена Храма. Почему отпущение грехов тамплиеру может давать лишь священник, связанный с орденом? Обвинители ордена Храма в 1307 году не преминули сослаться на эту практику, предосудительную, но в определенной мере встречающуюся и в других монашеских орденах — в качестве обычая, но не в качестве непременного долга.

Тень на орден Храма бросал и запрет братьям покидать орден. Если вступаешь в орден, то уже навсегда. Конечно, за тяжелое прегрешение брата могли исключить или изгнать, но наказанием для тех, кто показал себя недостойным принадлежать к общине, было знаменитое «лишение плаща». Исключение из своих рядов практиковали все сообщества, в том числе и монашеские ордены. В ордене Храма, помимо исключения, было возможно и заключение в тюрьму, опять-таки за очень серьезные проступки. В общем, этому ордену отдавались, и тот, кто вступал в общину, себе более не принадлежал. Это характерно для любых монахов. Особенностью ордена Храма было то, что он афишировал глубокую подозрительность к тем, кто хочет его оставить. Булла о роспуске сделала это одним из «аргументов»: «брали клятву… никогда не покидать орден». Вывод ясен: если брату запрещают покидать орден Храма, это делается затем, чтобы он не рассказал, что там происходит. В самом деле, люди Филиппа Красивого собрали свою информацию, ложную или истинную, именно у перебежчиков из ордена Храма. Но запрет своим членам выходить из общины характерен для любого инициационного общества. Обычно это можно делать только при условии не разглашать ничего, что может нанести вред данному обществу. Так и в наши дни бывает во всех группах, требующих какой-либо формы инициации, и шокировать здесь ничто не может. Но при такой постановке вопроса нам придется признать, вопреки мнению некоторых историков, решительно отрицающих наличие темной стороны у ордена Храма, что этот орден на самом деле был инициационным, пусть даже эту «инициацию», какой бы она ни была, похоже, проходили лишь некоторые из членов ордена. Тогда можно заключить, что орден Храма был, конечно, инициационным, но в нем была своя элита, то есть он был