Жизнеописание Петра Степановича К. - [11]

1922 год – это год переходный, переломный, когда началось укрепление советской власти, когда, вопреки ожиданиям Петра Степановича, урожай начинал всех радовать, а заводская промышленность тоже стала на путь к прогрессу. Летом 1922 года, как говорят, организм нашей страны пережил тот кризис, когда больной или выздоровеет или умрет. После кризиса дело пошло на улучшение. Это стало заметно: появились машины, стекло, железо, керосин, спички, мануфактура, скот, – правда, в недостаточном количестве, но ведь и этого не было. С 1922 года, с лета, учреждения стали принимать вид учреждений: начали посетители шапки снимать при входе в учреждение, появились вывески «не курить», «не плевать», и даже стало можно наскочить на неприятности, если ввалиться в учреждение, не почистив ног и не бросив на дворе окурка. Всякие преды, завы и секретари уже надевали костюмы, галстуки… Стали бриться два раза в неделю, подстригаться, подчищать ногти, а кое-кто перед службой одеколоном взбрызгивается.

Значит, Петр Степанович, как мы уже упомянули, прослыл хорошим хозяином. А почему? Какие стимулы, так сказать, побуждали к этому Петра Степановича? Советской власти он хотя и сочувствовал, но это, между нами говоря, в официальных анкетах, а на самом деле, мы знаем, ему хотелось такой власти, при которой хорошо было бы жить. Так что отношения к власти не могли служить стимулом, побуждающим Петра Степановича из кожи лезть. Но ведь и против властей он не стал бы переть. Такие люди, как Петр Степанович, не годятся ни для экономического саботажа, ни для шпионства. Для того чтобы быть злостным врагом власти, надо уметь поджигать, убивать, выдавать, хитрить, вообще делать побольше вреда. Петр же Степанович относился к той категории людей, которые слишком уж сильно зависят от сиюминутных обстоятельств и действуют по воле этих обстоятельств. Если, допустим, до него заскочит генерал во двор и будет просить его спрятать от большевиков, что хотят его застрелить, так Петр Степанович его спрячет и не выдаст; а если случится большевику спрятаться у Петра Степановича от генерала, что сейчас только хотел расстрелять большевика, то Петр Степанович спрячет и большевика. А где же принципы? – спросите вы. Мы не знаем. Из-за отсутствия у Петра Степановича принципов мы даже одно время подумывали перестать писать о нем и взять кого-нибудь попринципиальнее, погероичнее, кого любая власть уважает и держит при себе.

Но потом мы подумали: что же Петр Степанович… Он же не один был такой. И нам захотелось разобраться в обстоятельствах, каковые направляли жизнь всех этих Петров Степановичей в великую эпоху, когда тон задавали люди самых высоких принципов. Почему, к примеру, Петр Степанович оказался хорошим хозяином в такое трудное для советской власти время?

Мы думаем, что в данном случае сыграли роль шесть пудов ржи месячного содержания – с одной стороны. Во-вторых, Петра Степановича приняла на службу не советская власть, а правление райсельхозсоюза, которое могло бы уволить его при несоответствии своему назначению. И, в-третьих, у Петра Степановича оказалась от природы такая уж хозяйственная струнка, Петр Степанович был бы таким же отличным хозяином и у помещика, и у Махна, если бы восторжествовала его власть (мы, конечно, ни в коем случае не хотели бы этого, это мы так говорим) и существовали службы, где можно было бы хозяйствовать, и при любой власти Петр Степанович мог быть только хорошим хозяином.

Увидев, что им интересуется правление райсельхозсоюза, Петр Степанович почувствовал под собой твердую почву, в нем стала появляться солидность, уверенность в своих деяниях, авторитетность, и Петр Степанович постепенно стал превращаться в солидного спеца. Григорий Васильевич, Николай Захарьевич, дед Демид, Макар, Фанасий и Митро обязаны были его во всем слушаться, повиноваться его требованиям, выполнять аккуратно поручения. Петр Степанович свой штат не обязывал приходить в контору и слушать его разговоры, но сама жизнь как-то так сделала, что к вечеру все обязательно приходили и слушали то, что говорил Петр Степанович.

На таких вечерних собраниях в конторе Петр Степанович сначала выкладывал свои планы на завтрашний день, благосклонно их менял, если кто-нибудь из присутствующих вносил мотивированные изменения, а дальше, когда наряд составился и был записан в книгу, Петр Степанович начинал говорить на отвлеченные темы. Таким разговором Петр Степанович не преследовал каких-нибудь просветительских там целей, это была его болезнь – разговаривать на философские темы. О чем Петр Степанович только и не говорил на собраниях в конторе! Он говорил о микробах, об атомах, о теории вероятностей, о выборе маточной коровы, об удивительных свойствах пчел и о том, что занимающиеся пчеловодством постоянно облагораживаются; говорено тут было о землетрясениях, о клеточках растительных тканей, о нитробациллах, об арабской лошади и славных производителях – Годольфине-Арабиане, Дариет, о Сметанке. Петр Степанович беседовал и на политические темы: о революции вообще и в частности, о честолюбии революционных деятелей, о диктатуре людей, о том, что еще до сего времени существуют войны, критиковал мероприятия коммунистических властей. О чем здесь только не говорилось!